В Петербурге стало меньше ярких красок
3 февраля на 82-м году жизни скончался замечательный художник Георгий Ковенчук
Известный большинству своих друзей и многочисленных поклонников по всему миру под творческим псевдонимом Гага, талантливый живописец, книжный график, выдумщик, он всей своей жизнью демонстрировал, что человек может быть свободным при любом политическом режиме.
Выпускник Института живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина (ныне — Академии художеств), он был принят в Союз художников. Но академическое образование и членство в союзе не сделало его «правильным» социалистическим реалистом. Как-никак Георгий Ковенчук был внуком самого Николая Кульбина — одного из основателей кафе «Бродячая собака» и основоположника русского авангарда, футуриста.
Так что славные традиции русского авангарда, которые советская власть пыталась искоренить, были у него в крови. Это, конечно, гарантировало неприятности, но художник просто не мог подстраиваться под требования власти, оставаясь свободным и в искусстве, и в жизни. Его первая персональная выставка в 1971 году была почти сразу закрыта «за формализм».
Кстати, в Союз художников его приняли за плакаты, которые он делал в шестидесятые годы для «Боевого карандаша». Один из плакатов был в защиту стиляг — молодых людей, любивших прогуляться по «Броду» (часть Невского проспекта от Гостиного двора до Московского вокзала) в модной одежде. С ними боролись, забирали в милицию. Георгий Ковенчук сделал плакат, который призывал забирать в милицию «не за модные брюки, а за хулиганские трюки».
Художник вместе со своей женой — красавицей Жанной Ковенчук не раз бывал в гостях у Балтийской медиа-группы. На одной из встреч он рассказывал, что считает термин «стиляги» оскорбительным. Он, например, просто всегда любил красивую одежду. Сейчас свобода одеваться так, как тебе нравится, считается чем-то само собой разумеющимся. Но в советские годы это было своеобразным протестом против того, что тебя учат, как тебе следует выглядеть.
Учившийся в Институте Репина у замечательного графика Алексея Пахомова, Георгий Ковенчук унаследовал трепетное отношение к книге, ее оформлению. Но, конечно, привносил в книжную графику блестящие традиции русского авангарда. Именно так была решена оформленная им пьеса Владимира Маяковского «Клоп», изданная в 1975 году. Цензура всячески пыталась помешать изданию книги. И она бы наверняка не появилась, если бы не вмешательство самой Лили Брик. Да-да, когда Георгий Ковенчук поехал в Москву отстаивать свою работу, его познакомили с музой Маяковского. Она пригласила художника к себе, книгу одобрила и даже сказала, что «под этим бы подписался сам Володя». «Клоп» был спасен. А изданные иллюстрации имели такой успех, что на основе их было поставлено сразу несколько спектаклей — в Ленинграде, Париже, Польше.
Иллюстрации Георгия Ковенчука к пьесе Владимира Маяковского «Клоп» были решены в эстетике 20-х годов. Чем и напугали советскую цензуру.
Знаменитые иллюстрации демонстрировались на выставке «Гага рисует «Клопа» в «KGallery», на которой побывали и корреспонденты «ВП».
«У меня никогда не было никаких презентаций, — сказал тогда Гага в беседе с нашим корреспондентом. — И вдруг ближе к моему столетию они стали появляться. И сейчас я прямо плачу от счастья. В прошлом году тоже была презентация, потому что в Японии про меня вышла книжка «Gaga is gaka». Вы не подумайте плохого. «Гака» по-японски — художник. Знакомая японка все спрашивала Жанну: «Почему вы мужа называете по профессии?»
Казалось бы, наступившие после перестройки новые времена, которые принесли свободу, должны были дать толчок бурному развитию искусства. Но этого не произошло. Гага Ковенчук не раз говорил об исчезновении ленинградского стиля в манере разговаривать, вести себя. Почти исчезла и культура книжной графики, которую город унаследовал от художников «Мира искусства», от мастеров 20 — 30-х годов, ленинградских графиков.
Георгий Ковенчук был, пожалуй, из последних художников, связанных с этой замечательной традицией. Ушел из жизни яркий, веселый человек, которого называли «стихией». И февральский Петербург сразу потускнел, несмотря на то что на небе наконец-то появилось солнце.
