«В блокаду не было дефицита совести»

В осажденном Ленинграде была четко налажена работа педиатрической службы, благодаря чему удалось спасти многих детей

9 Мая – большой праздник и для детей блокадного Ленинграда, для тех, кому удалось выжить благодаря тому, что взрослые предприняли неизмеримо огромные усилия для их спасения. Среди спасенных - и Николай Павлович Шабалов, ныне президент Союза педиатров Санкт-Петербурга, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой и клиникой детских болезней ВМедА, заслуженный деятель науки РФ.  Когда началась война, Николаю Шабалову было всего два года. Судьба так сложилась, что он был в нашем городе всю блокаду, его семья не эвакуировалась.

- В силу моего тогдашнего возраста мои воспоминания о войне несколько хаотичны. Жили мы в классической коммуналке в Столярном переулке (ныне это улица Пржевальского). Отец сразу ушел на фронт, пехотинцем. Мать во время блокады работала уборщицей в Технологическом институте. Помню, как мать водила меня в детский сад (кстати, все ясли и детские сады зимой 1941 - 1942 года были переведены на круглосуточное обслуживание детей, до 70 процентов мальчиков и девочек оставляли в них на сутки). Запомнилось, и как во время обстрелов меня тащили в подвал за руку, как мы там сидели, прижавшись друг к другу от страха. Как-то на моих глазах разбомбили школу, находящуюся на углу Столярного и улицы Плеханова. Это, конечно, было сильнейшее потрясение! А уже после блокады, когда мать вела меня в сад, на мосту, по которому мы только что прошли, взорвался снаряд. И чудом тогда никто не пострадал. 

- А голод?
- Я все время просил: «Хеба, хеба» (букву «л» тогда не выговаривал). Конечно, поддерживало питание в садике. В основном каши давали. Очень запомнилась «блокадная каша» - из цветков клевера. Еще одно яркое воспоминание относится к 1944 году. Я, держа батон в руках, вышел с мамой из булочной. И кто-то у меня вырвал этот батон, и я разревелся на всю улицу. 

Голод ослабил организм, я во время войны девять раз перенес пневмонию (за всю последующую жизнь, для справки, - ни разу), лежал в Педиатрической академии. Запомнилось, что доктора были очень добрыми. Только потом, сам став педиатром, узнал, насколько четко работала педиатрическая служба в осажденном городе, какой ценой удавалось спасти детей. 

Мой друг, к сожалению уже ушедший, Игорь Михайлович Воронцов, в течение многих лет возглавлявший педиатрическую службу города и  также переживший блокаду Ленинграда (он был на три года старше меня), рассказывал, что в детсаду, в который он ходил, давали жареный хлеб с касторовым маслом, иногда даже конфеты – их крошили кусочками. 

- Давайте перечислим основное, что в блокадном городе делалось для детей…
- Кадрами детская сеть блокадного Ленинграда была укомплектована полностью! В военное время Педиатрический институт подготовил 947 врачей (всего было 7 выпусков – плановых и досрочных). Кого-то из молодых врачей направили в действующую армию, но многие были оставлены в Ленинграде и области. 

Причем в блокадном Ленинграде, впервые в СССР, была введена система «единого педиатра», согласно которой все дети от рождения до 15 лет лечились у одного участкового педиатра (до этого была градация по возрасту: до 3 лет и после 3 лет). Уже к 1944 году все 36 детских поликлиник Ленинграда работали по системе единого педиатра, действующей поныне. 

Очень многое делалось для предотвращения распространения инфекционных заболеваний. В частности, в блокадном городе впервые были сделаны прививки против брюшного тифа всем детям дошкольного возраста. 

Теперь что касается решений по проблеме голода. Главный педиатр блокадного города Александр Федорович Тур (должность главного педиатра тоже впервые появилась только во время блокады) настоял, и руководство города его поддержало, чтобы дети получали паек больше, чем иждивенцы. Так, с 25 января 1941 года дети стали получать уже 200 граммов хлеба, с 24 января 1942 года – 250 граммов, с 11 февраля 1942 года – 300 граммов. 

Назову еще несколько цифр. Для получения питания все маленькие дети прикреплялись к молочным кухням при поликлиниках. Все смеси выдавались только кипячеными, в 1942 году 23 молочные кухни ежедневно выдавали примерно 60 тысяч порций. А в январе 1941 года было открыто 30 столовых для 30 тысяч школьников 8 - 12 лет. С ноября 1942 года открылись столовые лечебного питания для 15 тысяч детей дошкольного и школьного возраста. 

Что касается Педиатрического института, то его сотрудники разрабатывали режимы питания детей, вводили новые блюда из заменителей и веществ, ранее не применявшихся в детском питании. Молочно-пищевая станция, входящая в состав института, только каш выпускала до 500 литров сутки (в мирное время раз в 10 - 15 меньше).

Очень интересный факт: в конце октября 1942 года при институте была организована своя молочная ферма – на три породистые коровы, и до конца года от них получили 870 литров молока. В следующем, 1943 году, на ферму привезли еще семь коров, и  надой  за год составил уже 12 тысяч литров! Это свежее молоко шло ленинградским детям.

Была разработана отдельная программа помощи беременным женщинам. Для них были продовольственные карточки с повышенными нормами, через женские консультации им выдавались молоко, кефир, рыбий жир. 

- Проводились ли в годы блокады научные изыскания?
- Конечно. Одним из первых возобновило свои заседания Общество детских врачей, возглавляемое Александром Федоровичем Туром и Юлией Ароновной  Менделеевой. В 1942 году общество провело 18 заседаний, в которых приняли участие 1900 докторов. Вот некоторые из тем докладов общества: «Режим жизни и питания детей в условиях блокады», «Лечение тяжелых дистрофий», «Сульфидинотерапия при дизентерии», «О соевом молоке», «Кровозамещающие растворы Ленинградского института переливания крови и их значение в клинике внутренних болезней». В 1942 - 1944 годах был опубликован ряд научно-методических пособий по лечению детей в условиях военного времени. 

- Какие особенности болезней у детей были зафиксированы в военное время?
- В работах Александра Федоровича Тура можно прочитать, что во время блокады временно исчезли бронхиальная астма, крупозная пневмония, острый нефрит (появились снова  в 1943 году), шло резкое снижение ангин, гнойных отитов и менингитов, резко уменьшилась заболеваемость скарлатиной, коклюшем, ветрянкой, краснухой, паротитом, исчезла корь и острый аппендицит. Но была крайне высока заболеваемость дифтерией, дизентерией, колитами, острыми гепатитами, а туберкулез у детей с дистрофией приводил к обширным поражениям всех органов. 

Естественно, в блокаду изменился сам характер заболеваний. Приведу пример из практики Александра Тура: в августе 1942 года в клинику поступил истощенный 10-месячный ребенок с гидроцефалией, большим животом, отеками на ножках. Не было никаких указаний на перенесенные инфекции. Что же произошло с младенцем? Тур определил, что причина тяжелого состояния – хроническое отравление лебедой, составляющей, как выяснилось, основной прикорм ребенка. 

- Как бы вы охарактеризовали работу педиатрической службы в осажденном городе?
- Я бы ответил на этот вопрос словами Александра Федоровича  Тура, главного педиатра блокадного Ленинграда: «Во время блокады мы страдали многими дефицитами, но у нас не было дефицита совести». Медики работали на износ, не имея никаких благ для себя лично и своих семей. К сожалению, в наше время понятие бескорыстности все больше уходит из медицины. 

Рождаемость в блокадном Ленинграде:

1941 год – 67 899 детей. 

1942 год – 12 659 детей. 

1943 год – 7 775 детей. 

В блокадном городе оставались 400 тысяч детей.