Остается ждать Офелию…

Сегодня народная артистка России Вера Карпова отмечает юбилей

Это она учила в фильме «Неподдающиеся» главную героиню строить глазки герою Юрия Никулина; отчаянно перебегала дорогу в фильме «Улица полна неожиданностей», отчего ей пришлось выслушать сентенции постового — Сергея Филиппова; юлила, обманывала, изменяла несчастному мужу — Геннадию Воропаеву в экранизации чеховских рассказов…

Мастерство этой актрисы, всю творческую жизнь отдавшей Театру Комедии и сыгравшей немало ролей в лучших советских кинокомедиях, пригодилось и иным жанрам: в фильмах и сериалах «Луной был полон сад», «Бедный бедный Павел», «История зечки» и, наконец, «Преступление и наказание», где она предстала самой коллежской секретаршей Аленой Ивановной.

Кадр из телесериала Дмитрия Светозарова «Преступление и наказание». Вера Карпова в роли старухи-процентщицы. 2007 г.

Несмотря на достойный список киноработ, Вера Карпова прежде всего — выдающаяся театральная актриса. Она была одной из любимейших актрис Николая Акимова, пригласившего ее в Комедию. (Вот цитата из интервью Романа Виктюка журналистке Светлане Мазуровой: «Когда я вижу Веру Карпову, мне всегда кажется, что я слышу пожелания и заветы Николая Павловича нам, живущим в XXI веке. И я ощущаю, что Акимов среди нас. Через нее я слышу его».) Следующий худрук Комедии, Вадим Голиков, называл ее «мастерицей экстра-класса». Репертуар своего театра не мыслил без нее и Петр Фоменко…

«Когда было тяжело, я говорила себе: кому-то еще тяжелее…»

— Вера Александровна, вы служите в Театре Комедии без малого шестьдесят лет. Как такой маленькой, хрупкой женщине удавалось на протяжении стольких лет занимать весомое положение в труппе? Что нужно — умение бороться?
— Умение терпеть — даже то, что ты не должен терпеть. Умение оказаться в нужное время в нужном месте. Не сотворять себе кумира среди артистов. В театре всем улыбаться, даже если не знаешь, кто перед тобой. Обязательно приходить раньше всех на репетицию. Знать заранее весь текст — как Сергей Юрский…

А теперь важный нюанс. Ничего из этого у меня нет. И как я продержалась в Театре Комедии столько лет — загадка. Я не умела еще многое из того, что лучше уметь актрисе. Например: активно участвовать в жизни Союза театральных деятелей. Отдавать в музей костюмы, которые тебе создал известный художник. Состоять в театральной женской (а можно и мужской) футбольной команде.

А если серьезно… Может быть, надо просто считать, что все твои коллеги достойны большего, а ты получаешь то, что тебе положено. В тяжелые периоды я говорила себе: кому-то еще тяжелее. Кстати, когда я только поступила в театр, я выучила имена и отчества всех его сотрудников, независимо от того, кто артист, а кто уборщица. Самое важное умение — уважительно относиться ко всем. Иначе в театре жить нельзя.

— Простите за банальность. У вас есть сожаление о несыгранных ролях?
— Мне повезло. Знаете почему? Сыграть Джульетту, Нину Заречную, Офелию мечтает каждая молодая актриса, а я сыграла их не так давно. Джульетту — в картине Сергея Снежкина «Мечта». Там действие происходит в доме престарелых, где живут и артисты, разыгрывающие друг другу спектакли. Я и Иван Краско — двое «престарелых» — исполняем шекспировскую сцену на балконе. Нину Заречную я сыграла в проекте о театре осужденных. В этом театре были пожилые артисты, и несоответствие возрасту персонажа не имело значения. Итак, остается ждать Офелию…

«Петербург я считаю истинной столицей»

— Вы всю жизнь прожили в Петербурге…
— Я родилась в знаменитом Фонтанном доме. Врачи сказали маме, что через несколько дней родится мальчик. Она пошла в баню, вернулась, после нее туда отправился папа, а придя домой, он увидел на столе уже завернутую в пеленки девочку. Это и была Вера Александровна. Замечательный Фонтанный садик скрашивал мое детство даже в военное время. Рядом разворачивалась трагедия, о которой мы, дети, не подозревали, а связана она была с судьбой великого поэта Ахматовой. Видя Анну Андреевну или Пунина, мы, конечно, не могли знать о страданиях этих людей. К Ахматовой я бегала с просьбой написать какие-нибудь стихи к тому или иному празднику, а она отвечала, что к праздникам стихи не пишет. Однажды Анна Андреевна остановила моего брата и строго сказала: «Мальчик, меня никак нельзя фотографировать, быстро вытащи пленку». Она была под надзором. Спустя годы, репетируя роль репрессированной балерины (этот проект не состоялся), я окунулась в литературу по теме репрессий и тогда в какой-то мере поняла, что терпели люди в то время.

Кадр из фильма Юрия Чулюкина «Неподдающиеся». Вера Карпова в роли Розы Катковой. 1959 г

Петербург я считаю истинной столицей — при том, что мне дорога Москва, приютившая меня на четыре года, когда я училась в Щукинском. Москва подарила много друзей (зная, что я живу на стипендию, меня подкармливали некоторые семьи), большие знания, изумительных педагогов, которых я помню каждый день. Это Владимир Иванович Москвин, сын выдающегося мхатовского актера, Цецилия Львовна Мансурова, первая Турандот в великом спектакле Вахтангова «Принцесса Турандот» 1922 года, Вера Константиновна Львова, Борис Евгеньевич Захава, Владимир Абрамович Этуш… Мы, воспитанники, не только видели их в спектаклях, но и выходили с ними на сцену. Юрий Петрович Любимов обожал нас разыгрывать. Однажды за кулисами во время спектакля, когда я готовилась к выходу, он попросил подержать свисающий канат, а сам исчез. Я стою, вцепившись в канат и нервно озираясь по сторонам, а Любимов только перед самым моим выходом на сцену появляется и спрашивает, как ни в чем не бывало: «А чего ты за канат схватилась? Его не надо держать».

И есть для меня третья столица. Это дачный участок №300 в одном садоводстве Ленинградской области. Эта «усадьба» вызывает во мне огромную радость и огромную ненависть. Она отнимает все мои силы, я постоянно думаю, что туда купить, чтобы вырос какой-нибудь цветочек. Летом там мерзну ночами, хоть никакая еда на грядках все равно не растет.

«Николай Акимов был словно из другой, несоветской реальности»

— Хотя вы работали с очень многими режиссерами, для зрителей старшего поколения вы прежде всего акимовка. Каким в вашей памяти остался Акимов?
— Стало уже штампом называть Николая Павловича человеком Ренессанса: из-за его разносторонности, жадной открытости жизни. Но куда денешься: он действительно из эпохи Возрождения. И, придя в театр в 1956 году (Акимов взял в труппу меня и мою однокурсницу Инночку Ульянову), я поняла, что мне необходимо постоянно творчески напитывать себя. Интересоваться литературой, живописью, музыкой. Иначе я не буду ему интересна.

Николай Павлович был словно из другой — несоветской — реальности, это проявлялось в его дерзком, парадоксальном мышлении. То, что он как режиссер предлагал, не вписывалось в наши реалии. Вот, например, мы ставили «Повесть о молодых супругах» Шварца. Моя героиня — детдомовская девчонка, которая только что вышла замуж. И она общается с куклами: когда опечалена — жалуется им, когда счастлива — кувыркается с ними. Пьеса статична, в ней много монологов. И Николай Павлович захотел придать моей героине движение, и по его эскизу мне сшили брюки. Что это было! У кого еще из женщин в 50-е были такие стильные брюки? Я не могла отказать себе в удовольствии ходить в них по улице. И помню, иду по Невскому, а мне кто-то вслед так строго: «Девушка, юбки продаются в ДЛТ на втором этаже!» И потом на обсуждении спектакля цензоры придрались к очень яркой клетчатой куртке одного из персонажей: «Как? Разве может научный сотрудник носить такое?» После обсуждения я спросила Николая Павловича, почему он так долго не хотел уступить эту куртку. На что Акимов сказал: «Да? А кто бы разрешил ваши брюки, если бы я все внимание не отвлек на куртку?»

— Сегодня, в день юбилея, вы выйдете на сцену Комедии в спектакле «Ретро». За что вы его любите?
— Мы любим его во многом потому, что его безумно любят зрители. Наш актерский состав — команда, и мастерство заключается в том, чтобы выиграть «матч». Порой, говоря образно, приходится пропускать свой выход к воротам, заканчивать сцену раньше, чтобы не нарушить тонкость момента (иногда жертвуя смехом или аплодисментами, предназначенными тебе). Главное — выиграть ради общего смысла. Мы надеемся, что этот спектакль проживет долго, заставляя зрителей смеяться и «прослезяться».