Вера Полозкова: Если больше ничего не напишу, я это переживу

Перед презентацией нового альбома в Петербурге самая успешная молодая российская поэтесса рассказала «W», почему перестала вести ЖЖ, дружить с девочками и доверять литературному цеху

В Северной столице московская поэтесса Вера Полозкова — частый гость. На этот раз приезжала с презентацией нового альбома. Билеты на вечер Веры зрители раскупили за пару недель, как обычно. Такой бурный успех этой молодой поэтессы кого-то восхищает, кого-то раздражает. Лично я, признаюсь, отношусь к первой категории. Перед интервью даже волновалась, как студентка-практикантка с журфака. Мы с фотокором встретились с Верой на втором этаже одного из ресторанчиков на Невском. Там Вера с другом Артемом Комиссаровым дегустировала вино и собиралась в театр, к друзьям на спектакль. Посередине нашей беседы вдруг выключился диктофон, и тут моя собеседница вспомнила одно из своих прошлых интервью. Однажды, говорит, пришел уважаемый московский литературный критик и заявил, что принципиально не использует диктофон, вот в итоге и написал нечто в стиле «Ленин в пересказах детей» с фразами вроде «Я поэт, но это не главное, главное — я хочу быть счастливой». Впрочем, не бойтесь, в нашем случае «Ленина в пересказах детей» не будет. Мой диктофон лишь временно выключался, а так сохранил все слова. И вот они... 

Фото: Наталья ЧАЙКА

О Петербурге

— Вера, принято считать, что москвичи — резкие, пробивные, а петербуржцы — более мягкие. Чувствуете эту разницу?

— Не знаю, как насчет резких и пробивных. Чаще это рязанские, пензенские и прочие, приехавшие в столицу ставить свои «олимпийские рекорды». Но вообще разница, конечно, чувствуется. Даже в мелочах. 

— Например?

— Мгновенное замешательство петербуржца при пересечении какой-то невидимой границы его личного пространства, которую здесь все чувствуют, а ты — нет, потому что привык к другим нормам в общении. Все здесь иначе, нежнее, человечнее. Вывески: меховой салон «Тепло души»... Кафе «Музыка сердца»... Даже клуб «Космонавт» есть! В Москве же скорее встретишь ресторан «Грабли». А тут любой официант, ночной провизор в аптеке или продавец в книжном магазине воспринимает тебя не как еще один предмет, проехавший мимо по конвейеру, а как живого человека. Каждый вступает с тобой в душевное взаимодействие. Вчера мы с 5 до 6 утра искали в аптеке лекарство. И нашли! И аптекарь был так счастлив, когда отдавал его мне. Прямо-таки поставил цель и выполнил ее. Ну кто в Москве стал бы со мной так возиться? 

Фото: Наталья ЧАЙКА

О новом диске

— Вы приехали с презентацией нового альбома. Расскажите, откуда он взялся, где его можно будет достать, почитать, послушать?

— Два года назад маленькое издательство предложило мне записать аудиокнижку так, чтобы каждый трек сопровождался музыкой. И вот с тремя своими друзьями я сделала «Фотосинтез». Получилось на удивление хорошо. Спустя год мы записали еще материал, с живыми басами, живыми барабанами, с экзотическими инструментами — например, индийским хэнгом. Скачать этот альбом можно будет в Интернете за какие-то смешные деньги. 

— Вы могли бы заработать на продажах дисков, книг. Почему отказались от такого формата?

— Диски и книги выпускаются сегодня исключительно как сувенирная продукция. За полгода разошлось всего 200 экземпляров «Фотосинтеза». А скачан он был за это время 8000 раз. 

— Но поэзия позволяет вам зарабатывать на жизнь?

— Скорее это моя изворотливость и неустанность, неуемная жажда деятельности и врожденное шоуменство. Была бы я стандартным поэтом-аутистом, который ходит по квартире небритым, в старом бабушкином свитере, плохо пахнет и курит одну за одной — у меня не было бы никаких шансов заработать себе на пропитание. 

О Живом журнале

Фото: Алексея Черемисина

— На ЖЖ времени у вас уже, видимо, не осталось?

— ЖЖ стал умирающей платформой, утоплен в спаме, ботах, грязи и клевете. Больно это констатировать, ведь я ветеран — завела свой Живой журнал восемь лет назад. Тогда там было дико интересно! Люди писали гипертекстовые романы. Но, пожалуй, так происходит с маленьким городом, когда он становится мегаполисом. Будто была Одесса, а стала Москва. Больше никто никого не знает, никто никого не уважает, все друг другу хамят. 

— И теперь вы в ЖЖ не вернетесь?

— Может быть, вернусь, очертив тему, на которую безопасно разговаривать. 

— Но это уже не тема личной жизни, да?

— Да! Представьте: приходите вы в кинотеатр, и тут кто-то, лишенный критичности к самому себе, подлетает и начинает расспрашивать вашего спутника, не про него ли написана та самая история в Интернете? Не хочу давать пищу для сплетен. Сегодня мой ЖЖ существует в формате объявлений. Но так, чтобы какую-то площадку занимать и с нее вещать, неудобно взгромоздившись: «Товарищи, послушайте, 24 тысячи моих подписчиков, вы знаете, сегодня я сломала каблук, и это определяет все!» — нет, так не будет. Видимо, я повзрослела.

О взрослении и вдохновении

Фото: Алексея Черемисина

— А в ваших стихотворениях взросление отразилось?

— Специалисты утверждают, что взросление мое видно не столько по стихам, сколько по их отсутствию. Да что там специалисты! Вот недавно в Киеве мне встретилась девушка Таня. 190 сантиметров роста, огромные каблучищи, выжженная прогидрольная грива. Пьяненькая Таня сказала: «Котик, я так давно тебя читаю, но ты перестала писать, видимо, у тебя в личной жизни все наладилось», обняла меня и пошла, покачиваясь, дальше.

— Но ведь, действительно, поэтесс часто вдохновляют неудачи в личной жизни, а когда все налаживается, стихи не пишутся…

— С наличием или отсутствием личной жизни поэзия никак не связана. К тому же личная жизнь сама по себе всегда драматична. Окончательно хорошо все бывает разве что в диснеевских мультиках, и то они в этот момент заканчиваются. 

— Тогда как у вас возникают стихотворения?

— Каким законам подчиняется этот механизм, не знает никто, в том числе и те, кто пишет десятилетиями. Почему ты полгода молчишь как рыба, а потом за пару дней создаешь полсборника?.. Вообще лучше всего пишется, когда никто не слышит. Как только поэзия становится работой, вдохновение пугается и убегает. Такое ощущение, что ты с кем-то пытаешься договор подписать. Мол, давайте за 10 стихотворений в месяц вы меня будете любить по-прежнему.  Но так не получится. И тут важно научиться независимости от вдохновения. Вот я, даже если уже никогда ничего не напишу, переживу это. 

О дружбе с мужчинами

— Вера, вы, похоже, такая девочка, которая дружит с мальчиками. Взять любой концерт, спектакль: на сцене вы с десятком мужчин-друзей. С чем это связано? Категорическое недоверие девушкам? 

— Да, десять моих ближайших друзей — мужчины. Причем с каждым из них мы дружим лет с двенадцати. Просто у меня мужской склад ума. К тому же мужики обладают самоиронией, а про девушку невозможно пошутить так, чтобы она это оценила. Мужики чувствуют границы твоего личного пространства, а девушки нарушают их. И главное, на мужика можно положиться. 

— А девушки предают?

— Сменились последовательно пять моих подруг, каждая из которых обошлась со мной гораздо хуже предыдущей. Мне, например, нужно маму из больницы забрать, но девочки не понимают, что кроме их повседневных забот может быть что-то еще в приоритете. 

О маме

— Но ваша мама ведь тоже — девочка. Как с ней строятся отношения?

— Непросто. Как я говорю, если бы нас не связывали имущественные вопросы, мы бы давно развелись. Ситуация совершенно патологическая: меня родили в 40 лет, растили без отца. Так что я для мамы — свет в окошке. Но... Вот недавно в Москве на вручении Премии имени Риммы Казаковой я вдруг поняла, ради чего все... Мама стояла такая счастливая, вокруг нее будто раскладывались лучи спектральные... 

— Как она реагирует, прочитав о себе в ваших интервью?

— Чаще всего закатывает истерику. Увидит, например, фразу «В детстве мне читали Плещеева и прочую ерунду» и прибегает с восклицанием: «Как?!» Иронию она не понимает, как и все девочки. Так что я приучилась упоминать только о хорошем. Например, говорю на концерте: «Мамочка, ты самая лучшая, самая прекрасная, самая замечательная, и, друзья, возможно, за эту фразу мама будет кормить меня еще полгода». 

О литературном цехе

— Мама обрадовалась вашей очередной премии, но обрадовались ли критики? Ведь многие из них, как известно, вас «очень любят»…

— В этот раз обошлось без извержения критического вулкана, хотя любая моя награда, как правило, сопровождается ведром яда. 

— Просто вы уже, наверное, научились не обращать внимания?

— Как можно не обращать внимания? Это какой же Ксенией Анатольевной Собчак нужно быть? Ладно, я уже не реагирую на комментарии в Сети. В конце концов, я не знаю этих людей. Но вот когда свои же предают! Некто подбегает к тебе в баре, садится рядом, восхищается твоими стихами, вы чокаетесь бокалами, беседуете, обнимаетесь. И вдруг через неделю ты читаешь интервью, в котором он заявляет: «Полозкова совершает литературное самоубийство, пишет посредственные стишки, ногой распахивает двери, ценой невероятных усилий просочилась в большую литературу, а тиражи ей купили богатые поклонники». Я не знаю более взаимно ненавидящего друг друга цеха, чем цех литераторов. 

О феномене успеха

Фото: Алексея Черемисина

— Вы задавались вопросом «Почему я?». Почему именно вы — молодая поэтесса, получившая столь широкую известность? 

— Это какая-то жуткая матрица. Меня уже узнают не только в Петербурге, Москве, Одессе, но и даже, случалось, в Индии! И я не знаю, как это объяснить. 

— Ваша главная цель сегодня? Она связана с поэзией?

— По-честному, мне в литературной сфере уже все ясно. Изучила кухню изнутри. С хорошими дружу, с плохими воюю. Моя жизненная цель, в общем-то, в самой жизни и состоит. Столько непрочитанного, непрожитого, неузнанного, неизведанного, неувиденного. Пока это все не произойдет со мной, рано говорить, что я вообще живу. У меня по части радости очень большие планы. Раньше казалось, что, когда мне будет 25, все закончится, наступит глухая загробная жизнь. Но нет, жизнь продолжается.

Вера Полозкова — поэтесса, актриса, медиаперсона. Поэт года ЖЖ, обладательница премии «Неформат» в номинации «Поэзия», премии «Петрополь» и Премии имени Риммы Казаковой. 

Родилась в Москве в 1986 году. Стихи пишет с трех лет. Первую книгу опубликовала в 15 лет тиражом 350 экземпляров. В студенческие годы вела колонки в газетах и журналах, работала в московском музее актуального искусства. С 2008 года играет в интерактивных спектаклях, ведет концерты, участвует в телешоу, ведет активную творческую деятельность. Первое публичное выступление состоялось в мае 2007 года в Москве. Первую «взрослую» книгу «Непоэмание» выпустила в 2008 году, а затем и аудиокнигу «Фотосинтез» в необычном формате чтения стихов под музыкальный аккомпанемент.