Ветеран войны обречена на «дожитие»
Поселковая власть отказывается выделять участнице Великой Отечественной войны отдельное жилье
Александре Фёдоровне Ивановой — 88 лет. О своей долгой жизни говорит скупо: «Не везло мне, мало хорошего видела» и отворачивается, пряча глаза в платок.
С 1943-й по 1947-й — в армии, в полевой кухне. Потом — 38 лет в леспромхозе с топором в руках. Последние 10 лет живет в полуразваленном бараке в опустевшей деревне, да мыкается по углам родственников.
Двигались вместе с передовой
Всю жизнь Александра Фёдоровна прожила на земле, в родной деревне Ребовичи Лодейнопольского района. Вспоминая детство, да и вообще жизнь, все больше говорит о хлебе, продуктах, которых не хватало, — «жили бедненько». В семье было пять детей — Александра младшая. Отца рано не стало — перебивались с мамой.
— С восьми лет ходила в няньках, — рассказывает. — В такие же деревенские семьи, где детей много, а смотреть некому. Что платили? Да о чем вы, какие деньги! За хлеб. Иной раз платьишко какое-то подарят. Спасибо и на том. Матери нас не накормить всех было — и так из сил выбивалась...
В 41-м оба брата ушли на фронт — сражались под Синявином. Одна из сестер — Маша — устроилась поваром в воинскую часть 7-й армии тут же, под Лодейным Полем. Позвала и младшую — стали работать вместе. В составе хозяйственной команды Саша трудились в подсобном хозяйстве: выращивала капусту, картошку, морковку — на солдатский стол. Косила сено для лошадей. Помогала на кухне.
Боевых действий почти не видела: война для нее — это столовка, и работа с утра до вечера. Остальное — как нехороший сон.
Передовая была тут же — стояли или двигались вместе с ней. Из резавшихся в память воспоминаний: заходит офицер — «Фашисты пленные, идите гляньте!» На дороге стоят четверо немецких десантников. Офицер дал команду - залп! Немцы повалились. Или дальше, когда уже шли по Европе — Польше, Венгрии, Чехословакии, — поля, заваленными убитыми. И свежевырытые братские могилы...
С дочкой Ольгой, деревня Ребовичи, конец 50-х годов.
Не женская работа
Домой отправилась в 47-м. Начальство упрашивало: «Останься еще на два года!» Но как без родины — сколько лет не была!
— Корю себя, что не осталась, — вспоминает. — Там, в Европе, все-таки питание было, место хорошее…
В Ребовичах устроилась в леспромхоз — рубщицей сучков. Тяжело — не женская эта работа топором махать с утра до вечера. Но куда деваться: других вариантов не было. На лесоповалах Александра Федоровна проработала до 1985 года.
С личной жизнью тоже вышло не сладко. Первый ребенок не выжил: роды оказались тяжелые, после без сознания лежала 9 дней. Муж — вербовщик из Прибалтики — положил глаз на медичку, которую Александра Федоровна пустила к себе пожить в дом и, оставив жену одну с дочкой, уехал на Украину. Семейная жизнь закончилась.
— Отчего так вышло? — делится уже дочка Ольга. — А потому что мама простой человек. Бесхитростный. Честный. Таких легко обмануть. И такими легко помыкать!
Нежданный сосед
Много лет мама с дочкой прожили в Ребовичах в пристройке к бараку — небольшой комнатке с кухней. В начале 2000-х жилище пришло в негодность, и уже одинокую старушку (дочка давно переехала в Петербург) переселили в квартиру в соседний барак — коридор и две комнаты, которую женщины приватизировали. Барак, правда, был тоже непригоден к жизни: строили эти здания в 1970 году для лесозаготовительных бригад как временное жилье, в расчете на 20 лет. Но выбирать не приходилось.
А в 2003 году Александру Фёдорову «порадовали» сюрпризом — подселили к ней 60-летнего погорельца из соседнего поселка! В эти самые две комнатки. Обозначив новосела в документах как «сожителя». Живите как хотите! Откуда местная администрация набралась подобного неслыханного опыта в решении жилищных проблем — загадка. То, как жить рядом с чужим человеком, тем более 75-летней бабушке, никого не волновало.
Новый жилец, имеющий за спиной три судимости, немедленно обозначил себя как хозяина. Начались попойки, драки, гости. Ночью бабушка запиралась в дальней комнате или уходила ночевать к соседям. В самые неспокойные времена ее забирали к себе родственники в ближайшее село Алеховщина. Все это продолжалось девять лет. В 2012 году незваного гостя не стало.
С правнучкой Анютой.
На дожитие…
В 2009 году дочка Александры Ивановой подала в администрацию Лодейного Поля документы на улучшение жилищных условий матери. Во-первых, необходимо было бежать от соседа-алкаша. Во-вторых, квартира вконец обветшала. Полы стали проваливаться. В стенах появились щели, куда зимой надувало снегу. Более того: за водой ходить на речку 300 метров, центральное отопление и канализация отсутствуют, туалет сгнил, печки протапливают помещения слабо, нет дровяника, нет бани (а ведь речь идет об одиноком пожилом человеке). Согласно президентскому указу №714 от 7 мая 2008 года, ветераны войны, проживающие в аварийном жилье, имеют право получить достойную замену.
Однако глава Алеховщинской администрации (куда относятся Ребовичи) Анжела Лопинова заявила, что не считает условия жизни старушки аварийными.
— Делайте ремонт, свободного жилья нет! — был ответ, — рассказывает дочь Ольга. — Я продолжала обращения. Пришел еще один ответ: можем выделить муниципальное жилье в соседней деревне Яровщина. С формулировкой: «На дожитие». То есть во временное пользование. В то время как в президентском указе четко и ясно сказано: ветераны имеют право на предоставление собственного жилья, то есть замену старого на новое. Также мне предложили, если я такая настойчивая, провести экспертизу на аварийность дома. Но добавили, что это вряд ли что-то изменит…
Дочь обратилась в независимое специализированное агентство и провела такую экспертизу (обошлась она в 23 тысячи рублей). Экспертное заключение гласило: «Фундамент, полы, печь и дымоход находятся в недопустимом состоянии. Стены — в аварийном состоянии. Кровля, перекрытия — в ограниченно-рабочем состоянии. Квартира находится в аварийном состоянии и не пригодна к постоянному проживанию».
Спустя несколько месяцев алеховщинская администрация заявила, что (в отсутствие хозяев) экспертизу провела другая комиссия и вынесла иное решение: «Дом пригоден к проживанию, хотя требует ремонта».
Жилище 88-летней Александры Ивановой. В доме прогнили стены, пришли в негодное состояние полы, печь, фундамент. Туалет разрушен. Отопления и канализации нет. До ближайшего водоема — 300 метров.
«Хочу домой»
«Вечёрка» связалась с Анжелой Лопиновой, которая по каким-то причинам шестой год отказывает участнице Великой Отечественной войны в ее законном праве, и поинтересовалась, в чем же причина такой несправедливости.
— У нас действительно нет свободного жилья, — был ответ.
Заметим, что субвенции на жилье ветеранам выделяются из федерального бюджета, и местные власти обязаны на эти деньги найти нужные квадратные метры. Либо предоставить по выбору человека денежную субсидию для самостоятельного решения вопроса. Больше того, по словам самой же Лопиновой, в последнее несколько лет к ней обратились несколько нуждающихся, и все они получили квартиры (свободные площади, значит, нашлись).
— Мы готовы были дать Ивановой временное жилье, без предоставления в собственность. Пусть бы жила. Но пункта об обязательном выделении квартиры в собственность в президентском указе нет. Чем ей не понравился временный фонд? — последовало заявление сельской главы.
Утверждение это не соответствует действительности: федеральный центр выделяет деньги на замену старого приватизированного жилья на новое (см. комментарий юриста). Что это — халатность? Нежелание выполнять свои прямые обязанности? Или попросту неграмотность? За шесть лет алеховщинская чиновница не удосужилась разобраться в законодательстве?
— Да, жилье находится не в лучшем состоянии, — также сообщила Лопинова. — Но приближается 70-летие Победы, и из правительства Ленинградской области нам поступило указание учесть всех ветеранов, которые живут в ненадлежащих условиях. Иванова у нас первая в списке. Если деньги в следующем году поступят, мы проведем ремонт ее дома…
Шестого мая Александре Федоровне исполняется 89. Местная администрация «может быть» возьмется за ремонт дома в следующем году. Что это будет за ремонт (ранее, например, чиновники предлагали Ивановой 40 тысяч рублей на такие работы)? Сколько он продлится? Будет ли построены туалет, баня? Проведут ли воду, тепло? Когда можно будет заселяться? К 90-му дню рождения или позже?
Отметим, что Ребовичи — умирающее поселение. Сегодня здесь проживает (включая три соседние деревни) четыре десятка жителей. Ближайшая больница в Алеховщине — за 50 километров. Александра Федоровна нуждается в постоянном медицинском осмотре, стоит на учете у терапевта, уролога, невролога. А тут, вместо положенного по закону президентского жилья, разговор о ремонте к годовщине Победы. Для чего это делается? Для галочки? Или для человека?
Наконец, главная точка преткновения — Анжела Лопинова настаивает, что независимая экспертиза, проведенная компанией, недействительна:
— Фирма не имеет государственной лицензии. Понимаете, мы не можем опираться на этот документ!
И снова очевидная неграмотность (случайная?). Государственное лицензирование подобных фирм не проводится. А все необходимые разрешения на проведение официальной экспертизы — государственный квалификационный аттестат и свидетельство о допуске — у фирмы имеются (см. комментарий юриста). Примечательно, что одна из проведенных этими же специалистами экспертиз в 2014 году была принята Всеволожским судом и, наряду с другими документами, послужила основанием для судебного решения о признании нуждающимися жителей Ленобласти в улучшении жилищных условий.
Последние несколько лет года ветеран войны Александра Федоровна Иванова живет у родственников. С сентября 2014 года — постоянно у дочки в Петербурге. В двухкомнатной квартире, где, помимо дочери, проживают внучка с мужем и маленькой правнучкой. Ночует или в маленькой комнате с Ольгой, или на кухне. День за днем проводит в четырех стенах в таком чужом для нее городе.
— Не могу здесь, — сокрушается. — Хочу домой.
Дом — это полуразвалившийся барак в деревне, который местные чиновники упорно не хотят признавать аварийным. А куда идти?
Да, ей, действительно, нелегко пришлось в жизни. Простого, смирного, безропотного человека всегда легко подвинуть, оттолкнуть, обмануть.
«Вечёрка» будет внимательно следить за развитием ситуации.
***
Комментарий
Татьяна Смирнова, юрисконсульт горячей линии «36 квадратных метров»:
— Причины отказа Ивановой Александре Федоровне в признании ее нуждающейся в улучшении жилищных условий, которые озвучили районные чиновники, не основаны на нормах законов.
В соответствии со ст. 51 Жилищного кодекса РФ гражданами, нуждающимися в жилых помещениях, признаются проживающие в помещении, не отвечающем установленным для жилых помещений требованиям.
Согласно ст. 15 Федерального закона «О ветеранах» участнику Великой Отечественной войны предоставляется социальная поддержка — обеспечение за счет средств федерального бюджета жильем, которое осуществляется в соответствии с положениями статьи 23.2 настоящего закона.
Российская Федерация передает органам госвласти субъектов РФ полномочия по предоставлению мер социальной поддержки по обеспечению жильем в соответствии со статьями 14, 15, 17 — 19 и 21 Федерального закона «О ветеранах». Средства на реализацию предусматриваются в федеральном бюджете в виде субвенций. Предоставление временного жилья за счет средств федерального бюджета «для дожития» закон не предусматривает.
«Отсутствие государственной лицензии» у эксперта также не является законным основанием для отказа Ивановой А. Ф. в постановке на жилищную очередь, поскольку, согласно законодательству, деятельность негосударственных экспертных организаций может осуществляться без получения соответствующей лицензии, а оказываемые ими услуги не подлежат сертификации. В соответствии с Федеральным законом от 08.01.01 №128 «О лицензировании отдельных видов деятельности», экспертная деятельность не подлежит лицензированию.
Исследования в доме Ивановой А. Ф. провело ООО «НЭА «Строительный эксперт». Эксперты организации имеют соответствующие конкретному виду экспертизы квалификации, необходимые допуски и сертификаты соответствия. Иных требований к организациям для права заниматься экспертной деятельностью законодательно не установлено.
Заключение строительно-технической экспертизы в судебном порядке не признано недействительным и не оспаривалось чиновниками.
