Владимир Якименко: Я зарабатываю даже меньше уборщицы!

Из-за низких зарплат талантливые реставраторы покидают Россию

Скрипка работы Франческо Страдивари и Себастьяна Клоца, на которой играл сам Глинка, таинственная виола-баритон и даже виолончель Николая II — все они возрождены трудами Владимира Якименко, известного скрипичного мастера и вдохновенного музыканта. В день, когда в залах Шереметевского дворца маэстро представил свою новую работу — струнный квартет, включающий в себя две скрипки, альт и виолончель, «Вечерний Петербург», плененный его талантом, попытался проникнуть в таинство возрождения инструментов, прошедших сквозь века.

Владимир Якименко (слева) сыграл на скрипке, сделанной собственными руками...

— Как бы вы все-таки охарактеризовали свой род занятий: вы именно реставратор или же мастер, создающий инструменты «с нуля»? Различаются ли как-то эти направления?

— Реставрационные работы всегда сопутствуют построению музыкального инструмента: доделать какую-то резьбу, восстановить инкрустацию, выточить из «черепахи» какую-то деталь… Как правило, каждый мастер, еще будучи учеником, начинает именно с реставрации. Начиная с доработки мелких элементов инструмента, молодой человек постигает весь процесс в целом, проникается им. Ведь так было и со мной.

— Где вы обучались ремеслу реставрации и создания струнных?

— Мой учитель — мой дед, бывший николаевским офицером. Он воспитал моего отца-виолончелиста. Мой брат, кстати, тоже скрипичный мастер, хоть и пианист. Из нас никто профильного образования не получал — знания передавались внутри семьи, из поколения в поколение. Да и не учат этому ремеслу нигде! Хотите освоить профессию — идите в подмастерья, так было во все времена, и ХХI век — не исключение. Профильные образовательные учреждения отсутствуют, во всяком случае в России.

В экспозиции Музея музыкальных инструментов в Шереметевском дворце все скрипки и виолончели прошли через руки мастера.

— Кому же вы передадите свои секреты? Есть ли наследник?

— У меня одна дочь, она художник, а девушке трудно владеть рубанком!

— Есть ли у вас ученики, которым передаете свое мастерство?

— У меня единственного в нашей стране есть ученики. Я принимаю их обычно с пятнадцатилетнего возраста, когда они уже умеют что-то строить. Чаще всего ко мне попадают ребята, которые чем-то увлечены: или шкатулочки делают, или модельки машинок-корабликов… И если у них есть талант и желание, то можно добиться очень хороших результатов. Общаясь со своими учениками, я сам молодею душой. Они же, в свою очередь, влюбляются в эту работу буквально через пару дней, их охватывает энтузиазм, желание сделать классный инструмент.

— А не думали набрать класс человек в десять? Создать школу, которая у нас отсутствует…

— Нет, я не сторонник такого подхода. Это же не слесарное ПТУ, не колледж, мы не табуретки строим! Срок обучения в профтехучилищах — два года, а за это время очень сложно вырастить достойного специалиста. Было бы просто нечестно потом им выдавать какие-то дипломы, ведь из этих десяти — истинно талантливыми окажутся человека два, не больше… А в общей суете их можно и потерять!

— Проходят ли ваши ученики какой-то отбор, может, нужно сдать экзамен?..

— Единственный экзамен — уметь оточить карандаш и нарисовать дерево! Я должен почувствовать, что мой потенциальный ученик любит работать с деревом, что у него твердая рука. Не скрою, что я горжусь многими своими воспитанниками: кто-то, правда, уехал в Европу, кто-то в Америку… Некоторые остались и в России. Но все они занимались у меня много лет и уже достигли определенных успехов и заслуженно имеют право называться мастерами — они являются лауреатами разных конкурсов, дипломантами выставок.

— И как, вам везет со всеми учениками?

— Увы, нет, не все идеальны. Бывают и «осечки». Порой, встречаются и одаренные ребята, но одержимые стремлением заработать. Это, конечно, неплохо, но ведь и не самоцель, во всяком случае на стадии обучения! Вот одного пришлось выгнать: слишком велика жажда наживы, вопрос «а когда же я получу много денег?» мешает совершенствованию навыков. К сожалению, это бич современной молодежи, от которого страдают даже талантливые ребята. А профессия, которой я обучаю, не терпит спешки — могут пройти годы, пока вы создадите достойный инструмент.

— Простите за нескромный вопрос, но насколько доходно ваше ремесло при всей его сложности?

— Скажу вам по секрету: я меньше всех получаю в этом музее, даже меньше уборщицы — я просто бюджетник. Поэтому приходится жить на деньги, выручаемые с продажи собственных инструментов. Участвовать в выставках и аукционах на Западе, в Европе, у нас ничего подобного не проводится, абсолютная тишина. Поэтому некоторые из моих воспитанников и покидают Россию в поисках лучшей жизни за рубежом, и не скрою, они ее там находят.