Владимир Зельдин: Мое поколение — победителей. Больше такого не будет

В это трудно поверить, но 10 февраля нашему прекрасному актеру исполняется 97 лет. А он по-прежнему в идеальной форме — подтянут, аккуратен, остроумен, полон сил.

Петербург для меня — город особый
— Владимир Михайлович, примите поздравления от читателей «Вечёрки» с наступающим днем рождения!
— Спасибо, конечно, но лучше было бы не поздравлять, а посочувствовать, что мне уже так много лет (улыбается).
 

— В эти дни могли бы дать себе немного отдохнуть, а вы в такие сильные морозы отправились в Петербург, чтобы работать, снова выходить на сцену...
— Меня пригласили выступить, и отказываться я не стал. Петербург для меня город особый — раньше Театр Советской Армии (ныне — Российской Армии), в котором я служу уже 70 лет и помню времена, когда он назывался Театром Красной Армии, приезжал в город на Неве каждый год, чаще всего — в марте, с большими гастролями, и мы, артисты, испытывали подлинное наслаждение от этих гастролей. Ваша публика очень чуткая и взыскательная, и мы обычно по ее реакции проверяли, удачен ли тот или иной наш спектакль.

Пырьеву был нужен романтичный пастух — пылкий житель гор
— Вы сейчас по-прежнему активно задействованы на сцене родного театра?
— Да, я занят в четырех спектаклях в Театре Российской Армии и в постановке «Дядюшкин сон» на сцене Театра «Модерн».
 

— Ваш дебютный спектакль, «Учитель танцев», уже не идет?
— Сейчас он, конечно, снят с репертуара, но шел на протяжении сорока лет. Я выходил на сцену в главной роли более тысячи раз. Это своеобразный рекорд для отечественных театров. А ведь эта пьеса Лопе де Веги никогда до того в нашей стране не ставилась. Режиссер Попов, ученик Станиславского, сказал мне тогда: «Ты установил в своем творчестве очень высокую планку, старайся удержать ее. Но смотри, чтобы голова не закружилась».
 

— И вы удержали эту планку?
— Во всяком случае старался. Судьба подарила мне возможность участвовать в другом очень важном проекте, который в буквальном смысле спас мне жизнь.

— Расскажите об этом подробнее…
— Незадолго до начала Великой Отечественной войны великий режиссер Иван Пырьев ввел меня в волшебный мир кино — он задумал снять, как я ее называю, реальную сказку «Свинарка и пастух». Режиссер настаивал, чтобы главного героя, дагестанского пастуха, сыграл именно я, хотя на эту роль пробовались настоящие грузины, ведущие актеры Театра Руставели, красавцы-молодцы. Но Пырьев хотел, чтобы пастух был не обыкновенный, приземленный, а романтичный — открытый, пылкий житель гор, влюбившийся один раз и на всю жизнь. И в этой роли видел только меня.

— Вы проходили какие-то пробы?
— Специальных проб не было, просто человек из съемочной группы Пырьева увидел меня в спектаклях по классическим произведениям — «Собака на сене» и «Комедия ошибок». Думаю, именно это явилось определяющим. Работу над фильмом мы начали до войны — провели основную экспедицию, сняли натуру. Там нас и застала война. В течение нескольких дней многие из группы получили повестки на фронт, мне предстояло обучение в танковой школе. О каких съемках могла идти речь? Но тут неожиданно вышел приказ комитета по кинематографии, подписанный его главой Большаковым: работа над «Свинаркой и пастухом» должна быть продолжена, поскольку готовый фильм повысит боевой дух в армии. Ясно, что такое решение не могло тогда быть принято Комитетом без согласования с самим Сталиным.

— Он курировал даже такие вопросы?
— Скажу вам больше: Сталин очень внимательно отслеживал все, что было связано с культурой. Я далек от политики, но могу сказать: это очень дальновидный ход — ведь во многом благодаря культуре, боевому духу мы выстояли в той страшной войне. Сталин же не только кино интересовался, он с Пастернаком переписывался, был инициатором возвращения в СССР Горького, понимая, какой резонанс это будет иметь в мире. Сталин и театры посещал, «Дни Турбиных» во МХАТе он много раз смотрел. Я тоже считаю, что культура имеет первостепенное значение для развития страны. И академик Лихачев не раз об этом говорил. Сейчас наш Театр Российской Армии нередко министр обороны Сердюков посещает. Это хорошо, но спектакля он ни одного у нас не видел. А ведь войну мы выиграли именно силой духа. Для победы нужны были жизнеутверждающие фильмы, подобные «Свинарке и пастуху».

— Как же вы снимали фильм в военное время?
— Нам всем дали бронь, и я считаю — это спасло мне жизнь. Но работать на «Мосфильме» тогда было непросто — враг находился на подступах к столице. Нам надо было снимать сельскохозяйственную выставку, но бесконечные бомбежки прерывали съемочный процесс, часто, по очереди, мы выходили на дежурство на крыше обезвреживать бомбы. Потом нас эвакуировали в Казахстан. Алма-Ата стала последней съемочной площадкой для нас.

— Понимали ли вы, что сыграли звездную роль?
— Тогда — нет. Это была моя первая работа в кино, и она стала для меня любимой именно потому, что первая. Она навсегда останется в моем сердце. На съемках я познакомился с прекрасным оператором Павловым, выдающимися актерами Ладыниной и Крючковым.
Мне кажется, Путина снова в президенты выберут.

Он достоин этого поста
— Когда вы впервые услышали знаменитую песню «Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве»?
— Песню написал молодой тогда композитор Тихон Хренников. Он был старше меня всего на два года. Мне было 26, ему — 28. На «Мосфильме» была комната, где записывали музыку. Меня с Ладыниной туда привел Пырьев. Там стоял рояль, Тихон наиграл мелодию, а мы с Мариной впервые попытались спеть. Между прочим, у меня остались прекрасные воспоминания о Хренникове. Вопреки слухам, он был очень простой в общении человек, не зазнавался, даже когда стал председателем Союза композиторов СССР. За время пребывания Тихона на этом посту ни один из его коллег не был репрессирован. Что касается той песни, я исполняю ее на всех своих концертах. Пел и совсем недавно — когда фильму исполнилось семьдесят лет, на фестивале «Улыбнись, Россия», организованном в Краснодаре комедиографом Аллой Суриковой, когда меня чествовали как единственного из ныне живущих героев картины.

— У вас же не только фестивальные, но и правительственные награды имеются?
— Да, я дважды был на приеме у Владимира Владимировича Путина — когда он мне, будучи в должности президента, вручал ордена за заслуги перед Отечеством сначала IV, а потом III степени. Мы беседовали каждый раз минут по двадцать, и могу сказать, что я под впечатлением от этих разговоров. Он — очень эрудированный собеседник, умеет слушать. А еще я удивлен, видя его по телевизору, выдержке Путина. Иногда он просто в гневе, но свои эмоции не показывает, голоса не повышает, никогда даже по столу кулаком не стукнет. И знаете, мне кажется, его снова в президенты выберут. Он достоин этого поста.

Для меня демократия — прежде всего дисциплина
— Можете ли вы объяснить тот факт, что прежде, когда все было под запретом, создавались подлинные шедевры, а сейчас, когда все разрешено, искусство находится далеко не в лучшем положении?
— Мое мнение: поколение другое. Мы были законопослушны, верили тому, что нам говорили. Даже когда Хрущев обещал к 1980 году коммунизм построить. Не сочтите за красивые слова — мы были истинными патриотами и положили самое дорогое — жизнь — на алтарь победы в войне. Мое поколение — победителей, и, по словам Михаила Ульянова, больше такого не будет, потому что это святое поколение. Вот вспоминаю военную Москву. Ее защита была настолько хорошо продумана, что пожаров случалось меньше, чем сейчас, в мирное время. Вдумайтесь в эти слова. Законы принимаются, но они не исполняются. Для меня же демократия — это прежде всего дисциплина. К искусству это тоже относится.

— И к кино тоже?
— В первую очередь! Я люблю чистые, искренние, добрые фильмы — как «Летят журавли», «Весна на Заречной улице», «Веселые ребята», «Свинарка и пастух». А сейчас — сплошные убийства. Как говорит один из моих героев, «человек не должен убивать человека». А что мы видим на экране? Сплошная кровь! Это противоестественно. И еще: меня смущает, что кадр стал темным. Я люблю светлое, яркое, радостное кино. Но где оно?

— Вам не по душе и эксперименты в современных театрах?
— Нет, я всецело за эксперимент, но — за чистый. Какие-то новые пьесы, скажем, создаются. Они могут быть удачными или нет, так было всегда. Но когда классику меняют, мне непонятно, зачем. Для чего в современном «Короле Лире» женские роли играют мужчины, а мужские — женщины? Напиши такую пьесу и ставь. Но нет же, не хотят! Или блистательный Кирилл Серебренников переносит на сцену историческую драму «Антоний и Клеопатра». Заняты прекрасные актеры — Чулпан Хаматова и Сергей Шакуров. Стараются. Но это же не Шекспир! Искать формы можно иначе, я убежден. А сейчас устроили подлинный стриптиз: сцена без занавеса. Да ведь вся магия при этом теряется. Собираются зрители, занавес поднимается, а там — роскошные декорации, зрители ахают и начинают аплодировать еще только им одним. Потом — действие, страсти, смех. Вот это — настоящий театр. А то поставят два стула на сцене, вот и вся бутафория!

— Но в ваших-то спектаклях  до сих пор декорации отличные...
— Мне режиссер Юлий Гусман подарок сделал к 90-летию. У меня как раз простой был, а он предложил ставить «Человек из Ламанчи» в роскошных декорациях.

— Знаменитый бродвейский мюзикл? Его еще экранизировали — с Питером О’Тулом в роли Дон Кихота и Софией Лорен в роли Дульсинеи. Вы же видели?
— Видел, конечно. И крепко призадумался: справлюсь ли. Все-таки жажда эксперимента взяла верх.

— Там же арии очень сложные. Вы их поете?
— Пою, конечно, как могу (поет небольшой фрагмент).

— Кто играет Дульсинею?
— По очереди: знаменитая певица Тамара Гвердцители и Наталья Аристова, ученица Алексея Баталова.

Полвека я влюблен в свою Иветточку!
— Кто же ваша Дульсинея по жизни?
— Вот уже скоро 50 лет, как я влюблен в свою Иветточку. Моя жена умнее и образованнее меня. Она — моя правая рука, очень помогает, дает дельные советы. Вторая Хиллари Клинтон для своего Билла, то есть — меня.

— Как вы познакомились?
— Помог ваш земляк, актер Володя Сошальский. Мы как-то встретились с ним и стали обсуждать мизерные актерские ставки. Он и посоветовал мне в концертах участвовать, которыми заведовала тогда в Бюро пропаганды киноискусства моя будущая жена. Именно Иветта предлагала тогда врачу «Скорой помощи» Григорию Горину и начинающему сатирику Аркадию Арканову писать смешные скетчи для актеров. Сошальский познакомил меня с этой очаровательной женщиной, и я тоже стал появляться в устраиваемых ею сборных концертах. Довольно скоро я понял, что не могу жить без Иветты. Так мы соединили наши судьбы.

— Кроме большой любви что еще помогает вам жить?
— Никогда не пил и не курил. У нас в семье с детства это было не принято. Всегда был спортивным — увлекался теннисом, волейболом, после 60 лет очень полюбил водные лыжи. Человек я подвижный, доброжелательный. Больше секретов нет.

— Спасибо за беседу. Еще раз — с днем рождения вас от имени всех читателей!
— А можно я тоже читателям пожелаю долгой радостной жизни? Ведь главное для людей, как сказал американский драматург Олби, — это любовь и ошибки.