Владимир Желтов: Пусть лучше все будет, как оно есть
Известный журналист собрал историю в автографах
К 60-летию Владимира Желтова, известного журналиста, который много лет возглавлял отдел культуры газеты «Невское время», в Балтийском медиа-центре (Каменноостровский пр., 67) накануне Нового года прошла выставка «рисованных» автографов «Не Пикассо!» из его коллекции. Наш корреспондент Алексей БЛАХНОВ встретился со своим коллегой и попросил рассказать об этой удивительной коллекции.
Гречко нарисовал «МиГ-16», а Зайцев рисовал, пока не кончилась бумага
— Как обычно проходила «процедура взятия автографа»?
— Это всегда было интересно и непредсказуемо! Интересно все вышло с автографом космонавта Георгия Гречко. Встречались мы с ним не раз, даже вместе были на острове Коневец, в Коневском монастыре. Я долго его просил хоть что-нибудь нарисовать, но он все отказывался: «Я ничего не умею рисовать, никогда этого не делал и сейчас не буду!» Наверно, это объяснялось тем, что дочка у него — художник, и он весьма критически к себе относился в этом плане. Но я не отставал: «Для меня столько людей хоть что-то, да нарисовали! Нарисуйте хоть космический корабль, примитивную ракету, вроде таких, что дети в школе рисуют!» Он призадумался и в итоге гулко так буркнул: «Хорошо». В итоге он сел за стол и изобразил винтокрылый самолетик, я даже не знаю, что это была за модель, предположим, что довоенный «МиГ-16». Почему он нарисовал именно этот летательный аппарат, космонавт объяснить не смог.
Интересная история получилась с автографами Славы Зайцева. Тогда я прихватил из дома три листочка бумаги и просто положил перед собой. Когда наша беседа подошла к условному своему завершению, я попросил его нарисовать что-нибудь на память. И он, не прекращая разговора, совершенно не задумываясь, на одном дыхании выдал три шедевра, которые я склонен считать настоящими работами художника. При всем этом я его не просил рисовать на всех трех листах, он сам как-то «разбежался». По большому счету, будь там десять листов, он бы наверняка так же, не задумываясь, нарисовал десять картинок.
Когда и паспорта не жалко
— Возникали ли забавные ситуации, связанные с автографами?
— Николай Годовиков, тот самый, который играл Петруху в «Белом солнце пустыни», был моим хорошим приятелем. Его многие считают пьяницей, но все было не так. В период с 1998 по 2000 год мы очень плотно общались, раза по три в неделю встречались поболтать. Честно скажу, водку мы пили очень редко, но пиво он любил. И вот как-то вечером я пошел провожать его до метро, и, когда мы проходили мимо киоска, он предложил задержаться и пропустить по бутылочке. Нагнувшись к маленькому окошечку, я попросил девушку отпустить нам пенного напитка, но запас его иссяк, и она предложила нам самим достать ящик. Поскольку мы не очень поняли, откуда этот ящик нужно доставать, она вышла из своего киоска и принялась объяснять, что нам нужно спустить его с крыши ларька. Коля потянулся за этим пресловутым ящиком, достал, но тут его узнала продавщица и невероятно засуетилась: «Ой, да это же вы, не уходите, сейчас, подождите…» Она в панике искала хоть какую-нибудь бумажку, чтобы Николай оставил ей автограф. Но поскольку ничего не нашла, она достала свой паспорт и, открыв его на одной из последних страниц, взмолилась, чтобы он написал ей там что-нибудь на память. Он написал ей послание, но тут меня осенило: ведь в паспорте есть странички для фотографий! Я ей и говорю: «Девушка, подождите, вы даже не представляете, как Петруха отлично рисует шарж на самого себя! У вас сейчас появится настоящее фото Годовикова в паспорте!» Но, увы, она все-таки отказалась, хотя Николай уже был готов к подвигам.
Отпечатки пальцев Паваротти
— Случалось ли вам вообще не получить рисунка от своего собеседника?
— Была ситуация! Знаете, в «Чукоккале» есть одна пустая страница. Она ничем не заполнена, потому что, глядя на нее, пел Шаляпин. У меня однажды тоже возникла ситуация, когда один лист хотелось сохранить незаполненным, потому что его держал в руках и наверняка оставил там свои отпечатки Лучано Паваротти. Он задумчиво смотрел на лист бумаги в своих руках, но в итоге так и вернул его пустым. И мне так хотелось сохранить эту пустую страницу! Но я в итоге переборол себя: как же я буду доказывать людям правдивость своих утверждений?
— Какое значение вы придаете этой коллекции?
— Лично для меня она бесценна! И я надеюсь, что она перейдет к моему сыну как семейная реликвия. А о значении для кого-то еще мне сложно говорить.
Важно не забывать про степень дозволенности
— Хочу спросить вас как коллегу, как человека, проработавшего редактором отдела культуры невероятное количество лет и всегда державшего руку на пульсе: как, по-вашему, сильно ли изменилась культура нашей страны? К лучшему ли все эти перемены?
— Это вопрос сложный и очень объемный. Отвечая, что мир меняется не в лучшую сторону, я буду подразумевать, что мы сами в этом виноваты: нам нужны випы, нам нужны сенсации. Но я многое переосмыслил и пришел к интересному выводу. Лев Толстой начинает роман «Анна Каренина» словами: «Все счастливые семьи счастливы одинаково, а несчастные — несчастливы по-разному». Эту фразу не мог написать просто мужчина, ее мог сочинить только писатель, ведь каждому писателю, каждому автору нужна драматургия. Проблема только в том, что важно не забывать про степень дозволенности, важно не переходить черту. Но, к сожалению, мы, журналисты и деятели искусства, регулярно пересекаем ее, и в результате складывается совсем не радостная картина всего происходящего в современном мире. Но я верю, что все постепенно придет в норму. После Октябрьской революции происходило то же самое — Гражданская война, период вседозволенности. Но жизнь в нашей стране и тогда смогла стабилизироваться. Почему же этому не произойти сейчас?
Общество само повзрослеет
— Вы правильно отметили: все жаждут пафоса и мишуры, все хотят либо быть ВИП-персоной, либо прикоснуться к носителям этого «заоблачного статуса». Куда такие тенденции в сфере культуры заведут нас?
— Происходит это по простой причине: каждый хочет, чтобы о нем заговорили, иначе, как нам кажется, мы так и помрем в нищете. Так и появляется «псевдоискусство». Но, как правильно говорит Шемякин, нужно сначала постичь азы, доказать, что ты мастер, а потом уже начинай экспериментировать. Для того чтобы раздеться и ползать на четвереньках, талант не нужен, достаточно банальной предприимчивости и капли приземленной фантазии. Эксперимент возможен лишь после обретения мастерства. Конечно, опыты в сфере искусства могут быть и очень интересны, могут быть и абсолютно бездарны, но разобраться в этом можно опять же только со временем. Все происходит не так сразу.
— Сколько же нашему обществу потребуется времени, чтобы отделить зерна от плевел?
— Это произойдет очень и очень нескоро. Хотя все не так страшно — нам лучше свободно изучать проявления мира, нежели запрещать их, ведь в подобном случае тонкая грань, о которой мы с вами говорили, будет опять же нарушена и мы не пройдем свой путь становления до конца. Пусть лучше все будет, как оно есть, время само расставит все по местам: ведь если на выставку «современного и продвинутого» художника не будут ходить люди, то значит, его творчество просто не нужно, если какие-то телепередачи перестанут смотреть — значит, уже не нужны больше дешевые сенсации. Общество само повзрослеет и само все поймет.
