«Все настоящее, все работает!»

Корреспондент «Вечернего Петербурга» Алексей БЛАХНОВ путешествует по закромам «Ленфильма».

Мастера киноиндустрии способны за пару дней в своих павильонах построить целый город из фанеры и картона, и он будет отлично смотреться в кадре. Но с другой стороны, присутствует глубокое внимание к деталям, во всяком случае это отличительная черта сотрудников «Ленфильма», стремящихся сделать мир на экране максимально реалистичным. Поэтому здесь нет подделок — настоящие кресла XVII века и точно такое же настоящее оружие времен Второй мировой.

Барочный стул. Начало восемнадцатого столетия. Позолота — настоящая...

Мебель для хрущевки и ванна с Бейкер-стрит

Здесь все такой же полумрак, только вот не звенят пилы, не слышен шум голосов — под невидимым во тьме потолком повисла торжественная, почти музейная тишина, нарушаемая лишь звуком наших шагов. После залитой солнцем улицы приходится часто моргать, чтобы привыкнуть к мутному свету ламп под металлическими шляпами плафонов, спускающихся на длинных шнурах откуда-то сверху. Отовсюду на нас наступают расплывчатые силуэты разномастных шкафов и комодов, напольных часов и книжных полок, столов и тумбочек, занимающих всю огромную площадь склада, оставляя лишь небольшой «коридор», достаточный для того, чтобы по нему могла проехать грузовая тележка.

— «Ленфильм» обладает обширнейшей коллекцией мебели, — поясняет мне Олег Кадинский, начальник ЦДТС (цех декоративно-технических сооружений). — И вся коллекция эта хранится именно здесь. На самом деле эти вещи не просто настоящие — некоторые из них к тому же еще и очень древние, есть экземпляры, которые относятся к временам Петра I. Думаю, у кого-нибудь да и возникнет вопрос «зачем все это?» — если можно изготовить дешевую копию, а затем просто выбросить, не складируя. Начнем с того, что ответ кроется в словах «копия» и «дешево». Я уже упоминал, что при воссоздании какой-либо эпохи необходима аутентичность: пусть то будут 60-е годы XX века или же восемнадцатое столетие, но такие свойства настоящего предмета, как цвет, вес, фактура материала, здорово ощущаются в кадре. Тем более сейчас не так уж много «живых образцов» для копирования, и поэтому, имея в собственном, так сказать, единоличном владении оригинальные стулья XVIII века, мы можем сделать копию, допустим, для «разбивания о стену», при этом не наврав ни в чем. Также всем известно, что символами времени и сословия всегда были именно одежда и мебель, они отличали Петербург от Москвы, Москву — от колхоза «Комсомолец». Здесь условности — это та же халтура, причина, по которой фильм смотреть просто не будут. Готовясь к съемкам фильма, хороший художник-постановщик проработает все эти моменты досконально, не только одев персонажей в правильные костюмы, но и усадив их за правильный стол.

Бутафорский сейф с Бейкер-стрит только?только вернулся со съемок, а корреспондент «ВП» уже проверяет, не завалялись ли какие ценности...

— То есть наибольшей ценностью обладают именно предметы мебели, сохранившиеся со времен царской России?

— Это, конечно, так, но, как всегда, есть нюанс. Однажды нам пришлось столкнуться с тем, что «старая добрая» советская мебель 1970 — 1980-х годов стала редкостью! Причем абсолютно вся: мебель для административных учреждений, больничная, даже интерьер обычной хрущевки вдруг стало не собрать! Просто народ в какой-то момент все дружно отволок на свалку, перейдя на «евромебель», и можно было запросто упустить момент, когда надоевшая квадратная и неудобная дээспэшная жуть вдруг приобрела чуть ли не историческую ценность — ввиду своей принадлежности к минувшей эпохе. Во всяком случае для нас, киношников. Вот такой забавный момент. Поэтому здесь можно найти все, даже вроде бы такой странный и скучный предмет, как настоящее деревянное, долбленое корыто.

Хотя, как бы невзначай, среди вещей действительно исторически ценных затесались и некоторые артефакты с недавно завершившихся съемок «Шерлока Холмса»: бутафорский сейф с Бейкер-стрит, точильный станок, точнее, его имитация, чугунная ванна на львиных лапах… Но с другой стороны, не расскажи мне Олег об их происхождении, я бы посчитал, что и они имеют за своими плечами вековую историю, просто поддерживаются в отличном состоянии. Повод вновь снять шляпу перед декораторами.

Стулья петровских времен: по сути они бесценны — коллекционеры за них спокойно пошли бы на убийство.

Проследовав через зал, поднимаемся по скрипучей лестнице на так называемый балкон, тянущийся по периметру всего павильона. Там-то и хранятся настоящие сокровища!

— Вот эти резные стулья с прямой спинкой — ближе к петровским временам, — поясняет мой спутник. — Здесь вы найдете и рококо, и барокко. К большому счастью, все это не растащили, не распродали, ведь подобные предметы, и не оптом, а каждый в отдельности, в антикварном салоне стоят десятки тысяч, и не рублей! Взять хотя бы этот гарнитур рококо с настоящей позолотой!

— А как быть с ремонтом, реставрацией? Обращаетесь к сторонним организациям? — поинтересовался я и, похоже, вопросом своим даже обидел собеседника.

— Зачем? На нашей киностудии есть потрясающие мастера, бережно ухаживающие за нашим «мебельным» наследием! Тем более у нас нет таких денег, чтобы обслуживаться «на стороне», и, что радует, в этом нет необходимости.

Часы сейчас стоят, а завести — пойдут.

«Зачем вещь-то ломать? Может, на витрину муляж?!»

Не успели мы выйти из «музея мебели», как Олег приметил проходившего мимо сухопарого мужчину и приветственно махнул ему рукой: «Аркаш! Привет! У тебя минутка найдется? У меня тут гость из газеты, сможешь показать ему ваши игрушки?»

Металлическая дверь с несколькими замочными скважинами и домофоном, никаких надписей. За ней — тесный коридор и еще ряд железных дверей. Аркадий просит нас подождать в его кабинете. Вот здесь-то я и испытал настоящий шок: сабли, ножи и прочее холодное оружие весьма угрожающего вида на стене над рабочим столом — это ладно. Но вот два гранатомета на стуле и россыпь «лимонок» вокруг них, АКМ, небрежно прислоненный к стене, СВД, отдыхающая у противоположной… Столько оружия за один раз наблюдать мне не приходилось никогда. Конечно, Олег успел обмолвиться, что идем мы в гости к начальнику оружейно-пиротехнического цеха «Ленфильма», но столь феерического «вступления» я не ожидал. Буквально через минуту, гремя внушительной связкой ключей, вернулся Аркадий Алексеев и, подмигнув, велел следовать за ним.

— Поскольку наш арсенал приравнивается к боевому, то и уровень безопасности соответствующий. Оружейная наша выполнена точно так же, как и в любом силовом ведомстве, — улыбнулся Аркадий, колдуя над сигнализацией. — Добро пожаловать!

Тесная комната. Вдоль стен, забранных решетками, — оружейные шкафы, пол покрыт листовым железом. Прямо посередине оружейки — зеленый, как трава в мае, гордо расположился пулемет «максим».

— Не сомневайтесь, это «тот самый», что снимался в «Чапаеве», — начинает свой рассказ Аркадий Георгиевич. — Это не копия, как полагают некоторые, а оригинальный зверь 1905 года рождения. Сейчас он окрашен в зеленый, так как снимался в «Белой гвардии» Снежкина, но если обратиться к его первоначальному, скажем так, историческому облику, то он блестит, словно самовар, за что и получил соответствующее прозвище.

Лязгают ключи, открывается первый шкаф.

— Кстати, вот еще одна наша легенда, — усмехается Алексеев, извлекая из недр железного ящика пулемет «льюис». — Этот «товарищ» стал одним из главных героев «Белого солнца пустыни», известный на всю страну «пулемет Сухова». Несмотря на то что снимал эту картину «Мосфильм», вся техническая база была наша. — «Льюис» отправляется обратно в шкаф, вместо него в руках Аркадия возникает аппарат не менее устрашающего вида — германский пулемет МГ: — Это тоже «кинозвезда», без его участия не обошелся ни один военный фильм, в том числе картины «Ленинград» и «Закат». — Аркадий, передернув затвор, поднимает дуло к потолку и нажимает курок. Сухо щелкает спусковой механизм. — Все оружие, что вы видите здесь, абсолютно исправно, но в конструкцию его внесены определенные изменения, делающие использование боевого патрона невозможным. А вот холостые — пожалуйста! Но знаете, такая судьба для боевого оружия — уж точно лучше, чем валяться на полке в музее, где оно мертвое, нерабочее. Калашников поначалу очень радовался, когда его автомат попал в наш Артиллерийский музей, но зато потом горючими слезами обливался, когда увидел, какими методами его детище превращали из грозного оружия в «выставочный экспонат». Ходят слухи, что Михаил Тимофеевич молвил, прикрывая глаза рукой: «Зачем вещь-то ломать, может, этот — на службу, а на витрину — муляж?» Но это всего лишь легенда.

Аркадий Алексеев, главный оружейник «Ленфильма», с легендарным «Льюисом» товарища Сухова: «Так что пулемет я вам не дам!..»

Мы переключаемся на короткоствольное стрелковое оружие.

— Всякими ПМ и ТТ я хвастаться не буду, — усмехается главный оружейник «Ленфильма». — Можно только сказать, что этот стандартный набор обошел практически все криминально-детективные сериалы и телефильмы. А вот из интересного — стволы, недавно закончившие сниматься в «Шерлоке Холмсе»: «гассеры», «рейхс-револьверы», когда оружие отбиралось на эту картину, режиссер почему-то очень хотел, чтобы все было в золоте и блистало. Пришлось долго его переубеждать, напирая на то, что настоящее боевое оружие не может блестеть по определению. Хотя у нас есть еще один «рейхс-револьвер», снимавшийся во «Всаднике без головы», который специально модифицировался для картины: рукоятка под слоновую кость, удалено воронение — в итоге получилось красиво, парадно. Но мне ближе по духу именно боевой друг, чем аксессуар! У нас обширнейшая коллекция оружия времен Великой Отечественной — как советского, так и трофейного германского. Здесь наши неубиваемые ППШ и немецкие МП-40, боящиеся грязи и воды. Здесь присутствуют немецкие карабины «маузер к-98» и старая добрая трехлинейка Мосина. И все это настоящее.

«Borchardt C?93» конца XIX века. Настоящий. Стреляет. Самый большой из известных серийных номеров — 3013.

— Можете назвать хотя бы пару фильмов, в которых снимались все эти сокровища?

— Это «Блокада», «Двадцать дней без войны» Германа, «Торпедоносцы» — фильм про морских летчиков, где доминировало короткоствольное оружие. Из более современных — «Афганский излом», «Белая гвардия», «Туман-1 и -2», «Спецназ по-русски»… Фильмов очень много, кто-то пошутил, что наверняка миллион.

— Как вы оцениваете дальнейшие перспективы работы «Ленфильма»?

— Мы очень многое можем, главное, чтобы заказы были. У Москвы, допустим, до сих пор зрителю нечего предложить, и оружие для съемок они арендуют у нас, в том числе — и редкое. Здесь, на «Ленфильме», в каждом цехе остались только самые преданные своему делу люди, самые талантливые. И мне кажется, что благодаря этому самому таланту мы и прорвемся.

«Вечерний Петербург»  благодарит Олега Кадинского
за помощь в создании материала.