Вячеслав Чеботарь: Написать такой большой холст — уже чудо

Выставка художника, работавшего в Иерусалиме над монументальным полотном, открыта в Бмц

Петербургский художник и скульптор Вячеслав Чеботарь давно тяготеет к религиозной живописи. Он — автор знаменитой сверхкартины «Покаяние и Единение» на библейские темы, с успехом демонстрировавшейся не только в России, но и за рубежом, триптиха «Божественная литургия», созданного всего за две недели работы в Ватопедском монастыре — том самом, где хранится золотой ковчег с поясом Пресвятой Богородицы; он много лет совершенствует памятник Андрею Первозванному, который мечтает установить в Невской губе; наконец, он писал с натуры портрет папы римского Иоанна Павла II. И вот теперь — «Гроб Господень» — монументальный пентаптих размером 5 на 2,5 м.

Три месяца (с декабря 2012 года до февраля 2013-го) с перерывами только на еду и пятичасовой сон художник работал в храме Гроба Господня в Иерусалиме над своим монументальным полотном, которое закончил 13 февраля — за три дня до своего 54-го дня рождения.

«Обжигающая мысль о поездке на Святую землю посетила меня так неожиданно и спонтанно, что я едва ли мог собрать все свои художественные принадлежности, — признается в своей книге «Как я писал Гроб Господень» Вячеслав Чеботарь. — Всегда готовый погибнуть под обломками собственного подвига, я на этот раз замыслил пентаптих, состоящий из пяти частей, каждая из которых должна иметь свой сюжет, но все они должны быть объединены общей идеей».

Все пять частей «Гроба Господня» — «Голгофа», «Камень Помазания», «Часовня жен-мироносиц», «Кувуклия», «Придел Ангела» — выставлены в Балтийском медиа-центре на Каменноостровском проспекте, 67. А еще там экспонируются живописные портреты патриарха Фиофила III и монахов, охраняющих Гроб Господень, серия картин «По святым местам Европы», фотографии: на одной из них изображен сам Вячеслав Чеботарь с послушницами Александровского подворья.

Пока монументальное полотно видели только верующие в Александровском подворье Императорского палестинского общества в Иерусалиме, где оно выставлялось, но иерусалимский патриарх Фиофил III дал свое благословение  Вячеславу Чеботарю на показ «Гроба Господня» в России. 

Как заметил присутствовавший на открытии выставки консул Израиля, удивительно, что петербургскому художнику разрешили работать в храме Гроба Господня, ведь «там даже стул нельзя передвинуть, не согласовав это со всеми конфессиями».

«Когда в один прекрасный день я вышел из храма на солнечный свет, то увидел во дворе двух художников, которые устроились писать фасад. Так их полиция разгоняла палками, — вспоминает Вячеслав Павлович. — Но мне повезло — я получил согласование всех конфессий, благословение на написание с натуры полотен и меня допустили внутрь храма Гроба Господня».

Добавим, это единственный случай, когда российскому живописцу разрешили работать в святая святых — внутри храма.

Вячеслав Чеботарь рассказал «Вечёрке», как плотно пришлось работать над картиной, про чудеса, которые с ним случались.
— Раз в три дня я уезжал из храма с ночными паломниками в монастырь на несколько часов, а утром возвращался к работе. Работать было сложно — в храме Гроба Господня очень много паломников, хотя они и положительно реагировали на мою работу.

— А что-либо необычное с вами происходило в этом святом месте?
— Было много чудес. Написать такой большой холст — уже чудо. Вот я хотел писать на Голгофе, но там очень узкий проход, и когда стал подниматься на Голгофу с большим холстом, то он не проходил. Я помолился, чуть-чуть повернул холст и... он прошел. Были у меня и чудесные встречи с монахами, с прихожанами храма, с туристами.

— О, туристы любят смотреть на работу художника, давать советы...
— Да-да, итальянцы что-то советовали, французы. А наши люди более сдержанно себя вели. Однажды меня даже приняли за французского художника — я с французами общался на их языке, и один сенатор пригласил меня во Францию, очевидно, приняв за соотечественника, чтобы обсудить эту картину. Напоследок он заявил, что рад за французскую живопись — она всегда была на высоком уровне.

— Что труднее всего вам давалось в пентаптихе?
— Тяжелее всего мне давалась Голгофа — она расположена в центральной части пентаптиха. Это самое печальное и, кстати, самое сложное по цвету место в храме Гроба Господня. Сложно было добиться янтарности, перламутровости — такого сказочного состояния, впечатления, что ты на небесах. А внизу — на плите из идеально отполированного хрусталя (под ней скала, на которой был распят Господь) — ощущение излучения света, небесного созерцания, будто видевший это попадает на небеса. Это такое место, где ощущается присутствие Бога.

— Вячеслав Павлович, расскажите, вы приняли предложение иерусалимского патриарха Фиофила III участвовать в воссоздании мозаик в храме Гроба Господня?
— Да, такое предложение ко мне поступало, и я бы хотел заняться этим, но пока должен закончить памятник Андрею Первозванному — хотелось бы, чтобы он стоял в Кронштадте. Идут переговоры и о том, чтобы я участвовал и в воссоздании росписей Гроба Господня — там многое было утрачено. Хотя в XII веке он был воссоздан крестоносцами, но так и остался незавершенным, поэтому там нет богатого убранства, есть только часть мозаики византийского времени. 

— Иерусалимский патриарх остался доволен вашей работой?
— Патриарх отнесся к картине благосклонно, правда, сказал, что там есть мера условности. Вообще греческое восприятие искусства (Феофил III грек по национальности. — Л. К.) ближе не скажу, что к фотореализму, но к более реалистической живописи.