Вышел в прокат фильм «Жажда»
Когда не хватает жизни
Фильм привез в Петербург режиссер Дмитрий Тюрин. Это первый полнометражный фильм 37-летнего кинематографиста. Ранее он сделал несколько телепроектов, среди которых — «Ласточкино гнездо», «У Бога свои планы», «Соло для пистолета с оркестром».
Сюжет фильма схож с первоисточником — одноименной повестью Андрея Геласимова. Главный герой Костя (Михаил Грубов), вернувшийся с чеченской войны с обожженным лицом, живет затворником, подрабатывает ремонтом, в свободное время глушит водкой «непрерывную жажду». Вместе с боевыми товарищами Генкой (Роман Курцын) и Пашкой (Сергей Лавыгин) он отправляется на поиски другого однополчанина — Сереги, который вытащил когда-то всех троих из горящего бэтээра.
Выбираясь из своей «ракушки», Костя встречается с отцом, которого не видел много лет. Борется с обидами. Идет шаг за шагом навстречу миру. И как будто преображается. Жажда жизни побеждает стремление к смерти. В финале он вынимает из пустого аквариума гроздь бутылок с горькой, выливает ее, а освободившийся резервуар наполняет живой водой. Потерявшегося Серегу друзья находят.
Многоступенчатая «Жажда» с частыми обращениями в прошлое — к детству Кости, его юности, к войне — скроена в целом без швов. Однако воздух легкости и даже легкомысленности, присутствующий в каждом втором кадре, нивелирует саму тему «обожженности» человека, будь то уход отца из семьи, война или инвалидность на всю жизнь. Дело ли в молодости дебютанта-режиссера? Или в «жизненной неопытности» актеров, никто из которых в армии и тем более на войне не был? Но наиболее удачными в фильме кажутся как раз сцены, далекие от всяких драматических исканий «потерянного поколения», — общение Генки с девушками, посиделки в кафе, линия молодой и привлекательной новой жены отца Кости. Фильм, разбавленный подобными вкраплениями, в итоге теряет в цельности.
Впрочем, без зрителя «Жажда» не останется: кто-то найдет в ней смех и слезы нынешних 30-летних, кто-то — историю о мужской дружбе или о преодолении отчуждения. Но все это — движение по горизонтали. Особенность же прозы Геласимова как раз в отсутствии линейности и прямой очевидности. И в этом ее самобытность и ценность. Геласимов старается говорить не о том, что на поверхности, а о том, что глубже, что зачастую не видно и не понятно нам самим. Писатель никому не навязывает своих суждений, не проговаривает все до конца, оставляя многое недосказанным, позволяя читателю додумывать самостоятельно. Он создает в своих книгах мир, который выходит за пределы любых сюжетных линий, как жизнь выплескивается за рамки причинно-следственных связей. И поэтому обращение к его материалу требует особой деликатности. И особой глубины...
Хотя одного явного достоинства у киновоплощения «Жажды» не отнять — наиболее пытливых она заставит открыть для себя писателя Андрея Геласимова. А это уже многого стоит.
