Я обращаюсь непосредственно к зрительному залу

Сегодня мы поздравляем великую актрису Аллу Демидову с юбилеем

Алла Демидова — одна из самых интеллектуальных актрис отечественного театра и кино. Незадолго до ее юбилея обозреватель «Вечернего Петербурга» получил уникальную возможность задать Алле Сергеевне несколько вопросов.

— В свое время вы ушли из театра, на спектакли которого с вашим участием театралы города на Неве специально ездили в Москву. Вы как-то сказали, что в один прекрасный момент вам перестало нравиться находиться на сцене с коллективом. Что одной выступать намного комфортнее…
— Да, это так. Сейчас мне не приходится переживать по поводу взаимодействия с партнером, я обращаюсь непосредственно к зрительному залу.

— Быть может, нет достойных партнеров?
— Я бы так не сказала. У каждой эпохи — свои кумиры. То, что сейчас не появляются второй Иннокентий Смоктуновский или Владимир Высоцкий, вполне объективное обстоятельство. Скажем, Смоктуновский прошел совершенно невероятную жизненную школу, которую современной молодежи не пожелаешь, да и нет сейчас подобных обстоятельств: во время войны он попал в плен, бежал, потом вынужден был работать в Норильске, чтобы избежать лагерей за «предательство», играл в провинциальных театрах мелкие роли. Приехав в Москву, долго мыкался без жилья, без работы и, наконец, был вознагражден — такого количества сильных, необыкновенных образов не создал, наверно, никто в отечественном кино и театре. После ухода из «Таганки» я долгое время работала с молодым актером Дмитрием Певцовым и осталась очень довольна его игрой. Нет, дело тут не в партнерах. Просто мне захотелось сделать некий вираж и выйти на сцену в одиночестве, о чем я ни разу не пожалела.

— Сейчас вы активно увлеклись писательским творчеством...
— Мне нравится писать книги. На сегодня их у меня семь. В названии каждой из них так или иначе зашифровано зеркало.

— Расскажите о последней — «Письма к Тому». Эта книга несколько необычна...
— Замысел книги возник, когда я перебирала свои бумаги и случайно увидела листок из моего письма другу Тому Батлеру, профессору Гарвардского университета. Не знаю, почему оно оказалось неотправленным, но мне показалось интересным его содержание. Захотелось собрать всю нашу переписку воедино и создать книгу. У Тома мои письма оказались в целости и сохранности, он переслал их мне. Они и легли в основу книги.

— Вы работали со многими режиссерами. С кем было труднее всего?
— С Юрием Любимовым.

— А легче всего?
— С Анатолием Эфросом, Юрием Любимовым, Теодоросом Терзопулосом.

— Юрий Любимов у вас оказался и в том и в другом списке. Возможно, поэтому вы можете объяснить, что происходит вокруг него и «Таганки»?
— Можно понять, когда в труппе происходит раскол. Это естественно для театра, где много индивидуальностей. Но всё надо делать предельно честно. Хотите отделяться? Пожалуйста! Только именно отделяться, как было во МХАТе, а не делиться созданным не тобой, а твоим учителем. Я говорю сейчас о Николае Губенко, который в свое время отобрал в свою пользу у Юрия Любимова и «Таганки» сцену плюс восемь лучших спектаклей, среди которых «Три сестры», «Электра», «Доктор Живаго», «Пир во время чумы». Уже это было недопустимо, и тогда ушли многие, я — в том числе. А дальше, как я понимаю, конфликт разрастался. Всех нюансов я, конечно, не знаю, но в любом случае считаю: недоволен — уходи. Создавай что-то свое. Да, это трудно, но так сделали, например, Калягин, Любшин, многие другие. И они только выиграли от этого.

— С театром понятно. А кино? Вы сейчас снимаетесь?
— Время от времени. В следующем месяце отбываю в Одессу для съемок у Киры Муратовой.

(Большое интервью Аллы Демидовой читайте в завтрашнем, пятничном выпуске)

Беседовал Дмитрий СОЛОВЬЕВ

В Мой Мир

Опубликовать