Юозас Будрайтис: Судьба, как и надежда, — мать дураков

Знаменитый актер признался, что больше всего на свете любит книги и мечтал бы на старости лет открыть свой магазинчик

Знаменитый актер признался, что больше всего на свете любит книги и мечтал бы на старости лет открыть свой магазинчик

22 апреля свежий ветер с моря принес к нам знаменитого литовского актера Юозаса Будрайтиса. Он стал очередным гостем и собеседником на «Балтийских встречах» в Балтийском медиа-центре (Каменноостровский пр., 67).
14 лет, с 1996 года, Юозас Будрайтис исполнял обязанности атташе по культуре посольства Литовской Республики в России; с прошлого года он свободен от дипломатической должности и, стало быть, может высказываться свободно на любые темы, которые раньше требовали тонкого дипломатического языка.
Актер использовал эту возможность: совершенно добровольно и искренне похвалил картины на выставке, открывшейся в Балтийском медиа-центре. «Мужской такой мазок», — одобрительно сказал гость про картины двух журналисток-художниц. И добавил, что нужно еще больше смелости, размаха.
Будрайтис, несомненно, может об этом судить: его ведь можно назвать не только актером, не только дипломатическим работником — но еще и художником, и фотографом, и книгоиздателем, и организатором философских конференций...
При этом сам Юозас Будрайтис ко всем подвидам своей деятельности, как видно, относится скептически: «Ну какой я художник, что вы... Тогда уж любой — художник. Любому человеку дай кисточки, и он начнет писать картины. Не как Пикассо, конечно. Но по-своему».
И так же примерно Будрайтис сказал про основное занятие, про игру: «Я никогда не мечтал быть киноактером. Мне такое и не снилось. Совершенно случайно попал на пробы. «Хотите играть в кино?» — «Не-а». — «Но вам будут платить!» — «А-а, ну тогда другое дело!»
Непрофессионал, человек, случайно попавший на киноплощадку и решивший, что ему здесь, пожалуй, нравится, — это, кажется, один из любимых образов Будрайтиса. Во всяком случае так он говорит о себе не в первый раз, с замечательно отточенной холодноватой иронией.
Ну а театр? «Я самоучка, и школы у меня никакой нет. Поэтому я всегда театра боюсь страшно, и, когда приближаюсь больше чем на три метра к театру, я уже весь трясусь», — признался Будрайтис.
Он спокойно, откровенно рассказывает, как не любит Сорина из «Чайки» (чеховскую пьесу в Театре «Балтийский дом» поставил Йонас Вайткус) в своем исполнении: «Не хватает страсти». И какой у него, в сущности, неприятный голос.
Ну хорошо, а работа в качестве атташе? «Нет, и там особенно уверенно я себя не чувствовал. Я просто старался исполнять свои обязанности так хорошо, как могу. Задумал я программу, конференцию, скажем, про Великое княжество Литовское — стараюсь изо всех сил».
Кто же он? Пожалуй, главное «положительное» определение, которое дал себе Юозас Будрайтис, — это «любитель книг».

— Я не зануда-библиофил. Я просто очень люблю книги, которые стоят у меня дома, которые читаю или перелистываю. Захотел сегодня поговорить с Борхесом — пожалуйста. Захотел с Цветаевой — вот она. Они все мои друзья. Я не мог бы их, скажем, выкинуть или даже отдать в библиотеку. Так, перекладываю с места на место. Я всегда должен знать, где каждая моя книга, должен всегда иметь возможность взять ее, ощупать. Пожалуй, я не мог бы читать электронные книги и никогда не буду.

Зато аудиокнигой Будрайтис, в некотором роде, был сам:

— В юности мне довелось читать для слепых, работавших на комбинате. Они там валяли валенки. Слепые работали, а я брал книгу и читал им. Постепенно входишь в роль, начинаешь произносить слова с чувством — и вдруг замечаешь, как они, слепые, тебя слушают. За каждую прочитанную книгу они дарили мне еще две. Так начала собираться моя библиотека, и так я в первый раз почувствовал себя актером.

То, что жизнь пошла по актерскому пути, Юозас Будрайтис склонен списывать на случайность. Но, может быть, это судьба?

— Судьба? Знаете, говорят, судьба, как и надежда, — мать дураков...

Стало быть, случайность. Самое интересное, что все эти отрицания — не кокетство, не депрессия, но трезвый, осознанный и деятельный взгляд на жизнь. Другой бы сказал «случайность» — и не вылезал бы из кровати. Будрайтис, «непрофессионал», столько работает, но еще и успевает — его любимое слово — «творить». Видимо, «творить» — в буквальном смысле. Из хаоса, из пустоты, творить что-то существующее, в меру своих способностей. И постараться успеть как можно больше.
Да. Недаром Юозас Будрайтис, будучи атташе по культуре, организовывал семинары по экзистенциалистской философии.

— А чем бы вы хотели заняться теперь?

— Я бы хотел, конечно, отдохнуть. Хотел бы купить книжный магазинчик. Стоял бы на кассе, пробивал людям чеки. Приглашал бы туда своих знакомых поэтов, художников. Но... вы знаете, сколько стоит сейчас помещение? Да я и не умею просить денег ни у кого. Так что пусть это останется мечтой.

— Что такое счастье? 

— А счастья нету. Есть контрастные мгновения. Вот я в 69-м упал с обрыва, лежал полтора месяца на кровати, на спине, не шевелясь. И когда меня в первый раз перевернули на бок — мне показалось, что это ни с чем не сравнимое счастье... Оно неуловимо, и никогда не знаешь, сумеешь ли его застать, ощутить.