«За эти выстрелы, знаете, что может быть?»
На сцене «Балтийского дома» показали «Театральный роман» «Мастерской Петра Фоменко»
Известно, что когда в 60-е роман Михаила Булгакова начал ходить в списках, возмущению сторонников и наследников МХАТа не было предела, герои и положения книги были восприняты как откровенный пасквиль.
В последнем спектакле Петра Наумовича Фоменко, поставленном в соавторстве с Кириллом Пироговым, едкая булгаковская сатира на театральные нравы смягчена. Мир театра получился забавным, обаятельно-нелепым.
Композиция спектакля распадается на отдельные сцены, как проходные, так и сделанные мастерски. Каждый эпизод странствий литератора Максудова по кругам театрального «ада» развернут с исчерпывающими подробностями. Медленно раскручиваясь от незапоминающихся «литераторских» сцен, достигая апогея в собственно театральных, действие останавливается в квартире Ивана Васильевича (прототипом которого для Булгакова был Станиславский. - Прим. авт.) в Сивцевом Вражке. Время здесь застыло, отмеряемое исключительно рюмками лекарства, по расписанию приносимого фельдшерицей. Можно предположить, что спектакль дополнительно потерял в темпе, будучи перенесенным на бескрайнюю сцену «Балтийского дома».
Но наблюдать за артистами одно удовольствие. Секретарь Ивана Васильевича Августа Менажраки (Мадлен Джабраилова), вся состоящая из сплошных выпуклостей, то «жестикулирует» бюстом, то передергивает жемчужные бусы с сухим щелчком, как затвор винтовки. Пуленепробиваемая, прямая как восклицательный знак Поликсена Торопецкая (Галина Тюнина) то стреляет словами как пулеметной очередью, то вдруг подергивается девически стыдливым румянцем и с внезапной нежностью приникает к портрету Аристарха Платоновича (Немирович-Данченко). Актрисы убийственно точно разыгрывают эпизод случайного пересечения своих героинь. Словно отскакивают друг от друга отрицательно заряженные частицы.
Кириллу Пирогову (Максудов) остается только играть цепочку реакций на разного рода странных людей и ситуации, абсурдность которых все увеличивается. Вплоть до мистической оторопи, которую в нем вызывает Иван Васильевич. Актер Максим Литовченко в этой роли достигает замечательного портретного сходства с прототипом - пожилым Станиславским времен создания «системы» - балансируя между величием бронзового истукана и откровенным маразмом, а иногда смахивает на старую черепаху, пугливо втягивающую голову под панцирь-плед. Но напоследок, оставив комедиантство, Иван Васильевич роняет печальное пророчество: «За эти выстрелы, знаете, что может быть?»
Из драматического подтекста уходит тема выстраданности постановки «Дней Турбиных», хождения Максудова по адовым кругам театра в сопровождении неунывающего Вергилия - артиста Бомбардова (Никита Тюнин). Узнаваемый не только комизмом ситуаций, но и щемящей катастрофичностью, роман едва ли воплотим. Неважно, каким театром. Потому что театр едва ли способен взглянуть сам на себя с тем сладким ужасом и восторгом, с каким его видит человек «со стороны», зажеванный сложным механизмом театральной интриги.
Максудовский роман как бы не окончен, автор не приводит Максудова к трагическому самоубийственному финалу. Не доводят до него и «фоменки». Отринутый театром, Максудов воодушевленно устремляется навстречу новому, как мы знаем, более опасному, литературному приключению - «Мастеру и Маргарите».
