Живем и работаем в России

Корреспондент «ВП» побывал на уроках русского для мигрантов

— Запишите, пожалуйста, слова, которые вам могут понадобиться: справка, полис, касса, паспорт, можно, нужно, доктор, болит, здоров, печать, язык, потом, сейчас, регистратура...

На таких странных уроках русского языка побывал корреспондент «ВП». На партах — учебники «Мы живем и работаем в России», методички с обязательно вежливыми диалогами «В поликлинике», «В столовой», «В магазине», тетради с листами, заполняющимися неровными, но старательно выведенными буквами. Те, что начертаны ближе друг к другу, должны образовывать слова, но все равно они какие-то... не слитные. Предложения вообще иногда не складываются. За партами — юноши и девушки, женщины и мужчины — ни одного светловолосого. Это выходцы из Средней Азии и с Кавказа, которые записались на занятия в Информационно-методический центр Курортного района (ИМЦ), чтобы учить русский язык.

К занятиям приступили с начала апреля. Город, выполняя пункты из программы «Толерантность», дал на это мигрантам по 80 часов — и потом чувствуй себя как дома. А районам — по 100 тысяч рублей: делай что хочешь, но группу набери.

 

Ужин или русский

Как непросто оказалось это сделать, рассказывает директор ИМЦ Лариса Бережная:

— Этот класс у нас уже второй. В прошлом году даже не знали, как подступиться. Ездили перенимать опыт в Адмиралтейский район. А все равно везде свои особенности. Наши трудовые мигранты, которые живут в Сестрорецке, редко когда здесь работают. Ездят обычно за город. Времени в обрез. Да и работодатели, мы знаем, как к ним относятся. Так что у нас не рабочие, а их жены, дети, сестры, сыновья. А как их набирали! Первый раз пришли в УФМС, там худо-бедно инспекторы помогли собрать группу. Сейчас у нас уже вторая — знакомые тех, кто учился в первой. Очень разношерстная компания получилась. Да вы и сами все увидите.

Но первым, с кем познакомила корреспондента «ВП» Лариса Николаевна, был учитель русского языка и литературы:

— Михаил, знакомьтесь, наш педагог Светлана Кудласевич. Это наше главное приобретение. Думали из города специалиста приглашать, но нашли своего. До этой работы Светлана Алексеевна не учила русскому иностранцев, но сейчас она уже опытный специалист.

Светлана Алексеевна пригласила в класс. И первое, что с первых же минут стало ясно: это действительно иностранцы. Когда они ездят с нами в автобусах или троллейбусах, работают рядом на стройке, стоят в очереди в магазине, мы воспринимаем их по аналогии с собой, «одариваем» их нашими привычками, нашим образом жизни. Нет и еще раз нет.

На первом занятии, на котором присутствовал корреспондент «ВП», отсутствовала Махигюль. Почему? Надо было готовить ужин отцу, да и невестка не смогла пойти с ней. А одна она не выходит на улицу. Она маленькая девочка? Нет, ей уже больше двадцати лет. Менталитет.

 

Я ничего не понимаю

Занятия начинаются в 16.00. Корреспондент «ВП» пришел к самому началу. В классе сидит только юноша из Армении Нарэк. Приехал в Россию три года назад и знал только четыре слова: «Я не русский, я ничего не понимаю». Сейчас говорит по-русски очень бойко. Единственный из слушателей «мини-академии ассимиляции», кто ходит в школу и уже два года не пропускает ни одного занятия в ИМЦ. Может, это кавказский менталитет? Потому что гости из Узбекистана и Таджикистана... не было ни одного дня, чтобы все они пришли вовремя. Светлана Алексеевна уже знает: группа соберется только к пяти вечера. Поэтому в 16.00 начинаются индивидуальные занятия с Нарэком. В этот день юноша пытался запомнить глаголы-исключения 2-го спряжения:

          Гнать, держать,

          Смотреть и видеть,

          Дышать, слышать, ненавидеть,

          И зависеть, и вертеть,

          И обидеть, и терпеть.

          Вы запомните, друзья,

          Их на «е» спрягать нельзя.

В 16.20 вбежали четыре девушки. Сняли верхнюю одежду, расселись по местам. Извинились только для виду. Нет, они знают, что такое опоздание. И им объяснили, что это плохо. Но в их жизни это понятие просто отсутствует. Они пришли в 16.20, и все. Наши женщины, приехав в Душанбе, так же не будут прятать лица от незнакомых мужчин.

На этом индивидуальные занятия с Нарэком закончились. Класс начал повторять материал с прошлого урока: существительные и прилагательные. Учитель спрашивает:

— Нахмина, назови существительные.

Нахмина посмотрела в окно и увидела за ним дерево:

— Окно, дерево.

— Хорошо. Какого рода эти существительные?

— Женского.

— Какого? Подставь прилагательное. Ответь на вопрос, какое окно.

— Окно белое... Среднего.

— Правильно, молодец. Махигюль, теперь ты.

Махигюль посмотрела в другую сторону:

— Дверь, доска...

16.30. Пришли еще две женщины. Светлана Алексеевна начала проверять домашнее задание — придумать глаголы:

— Махигюль, назовите несколько глаголов.

— Приготовить, не опаздывать?..

— Правильно, Махигюль, на прошлом занятии вы готовили, сегодня вы опоздали.

Постепенно класс подошел к теме сегодняшнего урока, к местоимениям. Светлана Алексеевна начала объяснять, что местоимения — это то, что вместо имени:

— Я смотрю, я говорю. Они говорят, они смотрят. Махигюль...

— Я готовлю, я не опаздываю.

 

Первый русский должен быть хорошим

Следующая часть урока — обязательная программа: ученики слушают и пытаются понять текст о Санкт-Петербурге. Светлана Кудласевич считает своим долгом рассказывать, что ее ученики живут в самом лучшем городе в мире:

— Повторяйте за мной. Мы живем в Санкт-Петербурге. Так этот город назвал царь Петр Первый. У Петербурга есть свои символы. Что такое символы, кто скажет? Нарэк?

— Символы — это знак, по которому можно узнать что-то. Для Петербурга это Ангел, Кораблик на Адмиралтействе.

— Кто еще знает символы Петербурга? Некоторые из вас уже слышали этот текст. Вспоминайте.

— Летний сад.

— Медный всадник.

— Петропавловская крепость.

— Русский музей.

— А кто-нибудь видел что-нибудь из названного?

— Я видел Русский музей.

— Нарэк, вы со школой на экскурсию ходили. А еще кто-нибудь?

Больше никто из этих юношей и девушек, хоть многие живут здесь уже долгое время, так ни разу и не выбрался в центр Петербурга.

Как объяснила корреспонденту «ВП» Светлана Алексеевна, это опять же менталитет:

— Я начала с ними работать и поняла, что они живут в замкнутом мире. Могут жить годами и не знать, кто мы такие, к кому они приехали. На первых занятиях они замкнуты и настороженны. Я стараюсь снять напряжение. Они мне уже доверяют. Девочки из первой группы под конец занятий старались меня порадовать. То варенье, то пирог принесут. И это хорошо. Это уже психология. Они будут воспринимать всех русских так, каким стал первый, с кем они познакомились достаточно близко.

 

Этот странный Жельвис

16.45. В класс пришла Сорвеноз. Ее муж работает, а она сидит с тремя детьми. С одним из них, самым маленьким, она, забрав его из садика, пришла учиться. Ребенок тихо сидел на стуле и до конца занятий даже не шевелился. Русские мамы удивятся. Но, видимо, это тоже менталитет. Сорвеноз, как и Нарэк, приходит уже второй год. Когда приехала, не знала ни слова. Сейчас говорит. Очень неуверенно, но говорит. Благодарит:

— Я уже могу сама в город съездить, могу в магазине продукты купить, могу в школе понять учителей старшего, а среднюю в кружок танцев смогла записать.

17.00. Пришли три молодых человека. Сели на галерку. Не раздевшись. Светлана Алексеевна попросила снять верхнюю одежду. Сняли. На головах остались кепки. Светлана Алексеевна без раздражения — что же тут поделаешь, тут только воспитывать, — потребовала снять. Сняли. Сели. Узбек и таджик рядом. Первый немного понимает по-русски, второй вообще не говорит. За смешками а-ля Бивис и Бадхед скрывалось смущение от незнания, от того, что рядом восточные женщины знают русский лучше. Поначалу их не включали в урок. Учитель предложила переписать в тетрадь самые распространенные слова на родном языке и рядом — перевод на русский. Узбек помогал таджику. Говорили на разных языках. Но понимали их лучше, чем русский.

Пока Светлана Алексеевна раздавала индивидуальные задания, корреспондент «ВП» полистал методичку. В ней предложены тексты для разбора. Они показались очень странными. Вся их подборка была сделана на основе книги В. И. Жельвиса «Эти странные русские». Ниже главки с очень странным смыслом:

Как здороваются. «Русские «тыкают» очень многим: это родители, близкие, родственники...»

или

Здоровый аппетит. «Русский человек любит, чтобы еды было много. Русские любят поесть, и слово «диета» для большинства из них мало что значит. Если же вас пригласит на чашку чая русский, то лучше вам перед визитом ничего не есть...»

Светлана Алексеевна сказала, что она эти странные тексты не использует, ищет свои, хотя найти адаптированные тексты не так легко.

Здоровайтесь

Остальные начали представлять в ролях типовые сценки: покупатель — продавец, доктор — больной и так далее. Но за Нарэком и Шафоат, девочкой из Самарканда, которая училась там в русской школе, никто не успевал. Они могли самостоятельно воспроизвести подобный разговор. Параллельно учитель давала свои объяснения происходящему. Если речь шла о поликлинике, она объясняла, что такое медицинский полис и что в России он должен быть у каждого. И каждый раз не устает повторять: «Приходите куда-нибудь — здоровайтесь, уходите — прощайтесь», «Обращаетесь к кому-нибудь — здоровайтесь».

«Я когда учить начала, — рассказывает Светлана Алексеевна, — поняла, что многие приезжие, с кем я часто встречалась в транспорте, на улицах, не враждебны — они просто не знают, как и что сказать».

Под конец Светлана Алексеевна попросила каждого рассказать несколько слов о себе.

Мафтуна:

— Папа не работает. Он будет работать летом. Мама работает в больнице, в лаборатории. Она моет там банки.

Шафоат:

— Мой папа работает в больнице вместе с мамой. Он строитель. Она в буфете. Я в августе поеду в Самарканд учиться. Мама и папа останутся здесь.

Махигюль:

— Я живу с мамой, папой и тремя братьями. Папа работает. Мои братья очень ревнивые. Они меня никуда не отпускают одну. На занятия хожу только с невесткой.

Сорвеноз:

— Можно уйти? Мне надо девочку из танцевальной школы забирать.

— Конечно, иди, что же с тобой поделать?

14 из восьми сотен

Потом уже Светлана Алексеевна объяснила корреспонденту «ВП», что именно эта черта учеников беспокоит ее больше всего:

— За Нарэка я не беспокоюсь. Он адаптировался в русской школе. Легко идет на контакт. Остальные же... Большинство моих иностранцев — это дети от 17 до 20 лет, которые живут здесь уже много лет. И они нигде не работают, в школе не учатся.

Именно поэтому Светлана Алексеевна рассказывает им о Петербурге и учит разговаривать между собой на русском.

Власти говорят о толерантности и помощи в ассимиляции. Наверное, эти школы — первые шаги. Но пока это капля в море. Как заявил председатель комитета по внешним связям Александр Прохоренко, предоставленной возможностью освоить русский пока воспользовались только 800 человек. Остальные — работают. В группе Светланы Кудласевич 14 человек. Это очень мало даже для Сестрорецка, а с другой стороны — очень много, потому что педагогу очень сложно работать с таким неоднородным классом. 

В ИМЦ Адмиралтейского района две группы по 15 человек. Тоже негусто.

Между тем

Но главное, что положительный процесс — взять хотя бы Нарэка или Сорвеноз — идет. Только у нас большая просьба к чиновникам не придумывать, как это часто случается, новаторские, но нереализуемые идеи вроде подсчета посещений петербуржцами унитазов, а почаще присутствовать на уроках русского языка для приезжих. И понять, наконец, что русский должны знать все трудовые мигранты, как бы это знание ни было невыгодно работодателям (и они открыто об этом говорят)! Тем нужны не люди, а тупая, ничего не понимающая рабочая сила. Рабочие, говорящие по-русски и знающие, что такое полис и разрешение на работу, даром не нужны. Хотя именно работодателей и стоило бы заставить оплачивать курсы русского языка для своих иностранных работников.