Животные — невиданной красы

К 180-летию Зоологического музея

Наверное, каждый питерский школьник был в Зоологическом музее. Взрослые в музей заходят вместе с детьми и сразу вспоминают — вот огромный скелет кита, лошадь Петра I, мамонты... В музее есть и другие уникальные экспонаты — например, тот самый экземпляр лошади Пржевальского, по которому вид был описан.

Блицэкскурсию для корреспондента «ВП» провел старший научный сотрудник музея, куратор отдела млекопитающих кандидат биологических наук Андрей БУБЛИЧЕНКО (на фото).

Жили в квартире 44 сорок четыре веселых чижа…

— В память о Петре I, основавшем Кунсткамеру, от которой потом отделился наш музей, экспозицию открывает витрина с животными, принадлежавшими первому российскому императору, — рассказывает Андрей Георгиевич. — Лошадь Лизетта участвовала в Полтавской битве, а это — две любимые его собаки. Петру очень нравилось имя Лизетта — видите, так звали не только лошадь, но и одну из собак. Другая собака — породы буленбейцер, таких сейчас нет — порода оказалась неустойчивой и вымерла. Они были выведены в Германии в XV или XVI веке для охраны поместий и охоты за беглыми крепостными. 

Огромный кит, тоже одна из визитных карточек музея, был найден в начале XIX века на бельгийском побережье, в районе города Остенде, спустя 30 лет куплен российским меценатом коллежским советником Балабиным и подарен музею. Демонстрировали его поначалу в тогдашнем Зверинце под навесом — в музее не было достаточно большого зала. 

Новое здание — до этого оно принадлежало Таможенному управлению — музей получил благодаря тогдашнему президенту Академии наук великому князю Константину Романову, которого нынче хорошо знают как поэта, писавшего под псевдонимом К. Р. В самом большом зале и разместили скелет кита длиной 27 метров. 

Скелет кита длиной 27 метров. Был бы больше — не поместился бы даже в этом огромном зале.

В китовом зале находится и… скелет жирафа — у музея проблемы с местом. В Зоологическом институте примерно 17 миллионов единиц хранения, понятно, что не все экземпляры возможно выставить. 

Сейчас коллекция музея пополняется нерегулярно, эпизодически. Специальных экспедиций музей организовать не может: раньше посылали народ в Бразилию, Австралию — это продолжалось вплоть до 1970-х. «Но не думайте, что это было этакое сафари за казенный счет: крупные животные у нас представлены достаточно хорошо, добывали в основном мелких, не представленных или недостаточно представленных в коллекциях», — уточняет Андрей Георгиевич. 

Существует и проблема сохранности экспонатов: с одной стороны, чучела ветшают, с другой — это уже историческая ценность, рука не поднимается просто так заменить, а старое выбросить.

Музейные витрины были заказаны немецкой фирме «Артур Коппель» в начале ХХ века, они до сих пор в рабочем состоянии, но назрел ремонт — все-таки пережили две войны, в некоторых замки сломаны. 

А вот проблемы с кадрами, по словам Андрея Георгиевича, в музее нет: и сейчас немало энтузиастов, готовых посвящать жизнь изучению животных за более чем скромную бюджетную зарплату.

Знаменитый Березовский мамонт.

Так они и вымерли… 

Спрашиваю у Андрея Георгиевича, какие экспонаты наиболее интересны для посетителей. «Думаю, мамонты. Хотя забавно, что мамонты все у нас, потому что музей вообще-то посвящен современной фауне. Первый найденный скелет мамонта был доставлен в Академию наук, как и знаменитый Березовский мамонт. Поскольку наш музей академический, они заняли место в экспозиции. А мамонтята попали в музей уже по традиции: у нас в институте находится Всероссийский мамонтовый комитет, поэтому все находки этой эпохи автоматически идут через наших ученых. Дима найден в 1977 году. Спустя 11 лет на Ямале был найден второй мамонтенок — Маша», — рассказывает ученый.

Отчего погибли в свое время мамонтята, точно сказать трудно: «Дима очень истощен — скорее всего он попал в расселину, откуда не мог выбраться самостоятельно. А у Маши огромная рана на левой передней ноге — возможно, гибель наступила из-за развившейся гангрены». 

Интересно, удалось ли за последнее время узнать о мамонтах что-то новое. Оказалось, что мамонты жили на нашей планете «совсем недавно»: последние, как доказано наукой, вымерли всего-то около 4 тысяч лет назад. 

Да, и если вам придется услышать, что мамонты вымерли, потому что их истребили люди, не верьте. «На самом деле люди, конечно, немножко помогли, но случилось это из-за изменения климата, — поясняет Андрей Георгиевич. — Во времена последнего оледенения степи, которые простирались по границе ледника — они были сухими, высокотравными, — обеспечивали пищей не только мамонтов, но и первобытных бизонов и сайгаков, которые тоже входили тогда в состав мамонтовой фауны: она была очень разнообразной, близкой по количеству видов к современной саванне. А потом началось потепление, почти вся травянистая растительность исчезла, и образовалась современная моховая тундра. Последние мамонты держались на острове Врангеля, где посуше, там остатки тундростепей в горных районах и сейчас сохранились.

Истребить всех мамонтов было бы не так-то просто, а вот локальные, малочисленные виды люди истребляли частенько. Знаменитую морскую корову, открытую в 1741 году, спустя 28 лет уже уничтожили — она жила только в районе Командорских островов, больше нигде не встречалась. В экспозиции музея есть и другие виды, истребленные людьми, — например, сумчатый волк: с 1936 года их никто достоверно не видел. Сумчатых волков в Австралии отстреливали — мешали овец разводить. Есть у нас и вид кенгуру, который в природе уже не встречается, только его истребили не люди, а… овцы — съели кормовую базу». 

Одна из последних работ таксидермистов — волки как живые...

Укусит — не укусит

Известно, что Зоологический музей в Нью-Йорке — культовое место, там назначают деловые встречи, любовные свидания. В петербургском же музее взрослых посетителей значительно меньше, чем детей. 

«Почему взрослые сюда ходят мало? Думаю, дело в том, что в нашей стране до недавнего времени отношение к животному миру было исключительно потребительским: знаменитая фраза Мичурина «Мы не можем ждать милостей от природы...» сильно подпортила дело, — считает Андрей Бубличенко. — Осознание того, что мы — всего лишь часть этого мира, появляется постепенно. Я это чувствую по реакции детей — дети ведь повторяют то, что говорят родители. Раньше вопросы были: укусит — не укусит, опасный — неопасный. А если получали подтверждение, что хищник, — «убить его надо». Такая реакция встречается и сейчас, но гораздо реже. Может быть, это связано и с тем, что люди, в том числе и дети, стали больше ездить по миру. Дети приходят и радуются: «Этого я видел в Африке, этого я видел в Таиланде». Так что причина недостаточной популярности музея у взрослых, думаю, в элементарном дефиците биологических знаний…»

Но взрослые все же в музей приходят; наш собеседник говорит, что вопросы задают примерно такие же, как дети: «Отвечаешь более серьезным тоном — вот и вся разница».

В музее есть коллекция систематическая, где животные сгруппированы по видам, а есть и так называемые биологические группы — животные представлены в естественной среде обитания: «Биогруппы, изображающие животных в естественной среде обитания, — наше ноу-хау. Сейчас все так делают, но в начале ХХ века мы были первыми, — с гордостью говорит Андрей Георгиевич. — За эти годы искусство таксидермии значительно усовершенствовалось. Вот последняя работа наших таксидермистов — группа волков. Видите — прекрасно сделано, звери как живые, переданы позы, мимика. Хотя и в XIX веке были искусные таксидермисты — обратите внимание на группу тигров, подаренную в свое время Александру II, — ради императора постарались». 

Создание биогрупп невозможно не только без таксидермистов, но и без художников. Музейный художник Алексей Филиппов окончил Академию художеств, где сейчас и преподает. Это его кисти принадлежат многочисленные живописные задники.

Основная функция музея — познакомить посетителей с фауной планеты и еще раз протранслировать мысль, что природу надо охранять. «Экологические проблемы сейчас волнуют всех, но из чего они реально складываются, люди мало представляют», — считает Андрей Бубличенко. 

Необходимость охраны природы очевидна нынче для каждого, но в этом важном и нужном деле есть и свои перегибы: некоторые горе-активисты под маркой охраны природы позволяют себе хулиганские выходки вроде опрыскивания краской женщин в шубах.

«Любая агрессия ни к чему хорошему не приводит, — уверен Андрей Георгиевич. — К тому же сам по себе отказ от ношения натурального меха, как и вегетарианство, животных не спасает: сейчас животных в дикой среде обитания ради мяса и меха практически не добывают, для этого существуют специально выращенные животные. У нас в годы перестройки была история: некие «зеленые» разгромили норковую ферму. К чему это, думаете, привело? Животные разбежались и все равно погибли, потому что не были приспособлены к жизни в дикой природе». 

Историческая справка

Зоологический музей Зоологического института Российской академии наук был создан 4 (17) июля 1832 года на базе коллекций Натурального кабинета Кунсткамеры. Первоначально музей размещался во флигеле позади главного здания Императорской академии наук, что на Университет-ской набережной. 

В 1890-е музей получил нынешнее здание на Стрелке Васильевского острова, которое открылось для посетителей в 1901 году.