Алексей Пушков: Политика — это игра страстей
Последние три года Алексей Константинович участвует в двух форумах — Давосском и Петербургском — и охотно делится своими впечатлениями. Известный политолог и тележурналист живет сложно, но интересно и считает, что серьезная аналитика должна быть занимательной.
У Алексея Пушкова много должностей — он директор Института актуальных международных проблем, входит в Президентский совет по развитию гражданского общества, он же и профессор МГИМО, и член президиума Совета по внешней и оборонной политике. В его послужном списке — работа в ООН (Женева), «спичрайтерство» у Михаила Горбачева (в 1988 — 1991 годах), он был заместителем главного редактора еженедельника «Московские новости», затем заместителем генерального директора ОРТ, и вот уже 11 лет — автор и руководитель программы «Постскриптум». Последние три года Алексей Константинович участвует в двух форумах — Давосском и Петербургском — и охотно делится своими впечатлениями. А на вопрос, как ему удается жить в таком ритме, отвечает «советской» шуткой: «Живу сложно, но интересно».
Что бушует за пиджаками
— Алексей Константинович, ваша программа «Постскриптум» отличается серьезной политической аналитикой, но в то же время там есть «инородные» сюжеты — как, например, посещение инопланетянами Земли, — мало вяжущиеся с анализом международных проблем...
— Политическая аналитика должна быть серьезной. Это первое требование. Если она умная, то у нее всегда будет свой зритель. Второе требование: она должна быть честной. Потому что если за политической аналитикой просматриваются интересы корпораций — она обречена, даже если будет популярной на каком-то этапе. Не буду скрывать, программа «Итоги», которая делалась весьма профессионально и была неглупой, по определению была слишком субъективной, так как работала в основном на интересы одной группировки...
— Вы намекаете на группу «Мост» Владимира Гусинского?
— Конечно. И повторяю: на мой взгляд, «Итоги» были интересными, но не могли стать программой, на которую опиралось бы национальное общественное мнение. Третье требование — политическая аналитика должна быть занимательной, как ни странно это вам покажется. Я, когда начал делать свою программу, выдвинул идею политического театра. И моя программа — это театр политических страстей, потому что в политике есть абсолютно все. Возьмите пьесы Шекспира, скажем «Макбет», «Ричард III», — это политические пьесы, там есть все: любовь, страсть, ненависть, ревность... Политика — это одна из самых ярких сфер человеческих проявлений. Мы видим политиков — людей в пиджаках, в костюмах, но какие страсти бушуют за этими пиджаками и костюмами! Поэтому мне кажется, что политику на экране надо подавать интересно и занимательно, тогда люди будут видеть, что это не скучный официоз, а стихия человеческих радений, как выражался Андрей Белый.
Что же касается инопланетян, то я считаю, что политическая аналитика должна быть оригинальной. Нельзя посвятить всю программу исключительно встречам, которые на этой неделе имели президент и премьер-министр, и считать, что все это будут смотреть. И потом — мы же понимаем, что есть нечто большее, чем мы сами: Космос, Вселенная, Всемирный дух, кто-то говорит о Боге...
Кстати, пока не опровергнут тот факт, что на Землю могли прилетать представители внеземных цивилизаций, во всяком случае какие-то свидетельства этому есть. Так что это интересно, привлекает зрителей, особенно молодое поколение, и мне многие говорили, что их ребята, которым 14 — 15 лет, политическую часть передачи не смотрят, но на те рубрики, что в конце программы, — всегда приходят.
Хотелось бы больше конкуренции
— Вот вы упомянули «Итоги» Евгения Киселева — его самого сейчас не видно на российских каналах, зато он маячит на украинских, где, кстати, обосновалась и программа «Шустерlive» Савика Шустера, которого тоже изгнали с российских экранов. Закрыта и программа Владимира Соловьева «К барьеру!»... Как вы думаете, по каким причинам?
— Я не знаю причин, по которым закрыли программу Владимира Соловьева, но меня это расстроило. Когда закрывают программы с индивидуальностями, возникает вопрос: а что дальше? Для меня лучше было бы работать среди людей пусть и других взглядов, но со своей позицией. У меня есть очень серьезное ощущение, что часть таких программ закрывается по другим причинам — например, нужен таймс-лот. Я считаю, что та политическая аналитика долгосрочна, которая исходит из критерия общественного и национального интереса. И когда у меня спрашивают, чьи интересы вы отстаиваете, отвечаю, что отстаиваю интересы общества. Вижу, допустим, что у нас нигде нет пандусов для инвалидов... А когда приезжаю в Таиланд, вижу, что они там есть! Таиланд — страна третьего мира, а мы — великая ядерная держава, но пандусов у нас очень мало, и я посылаю свою корреспондентку, скажем, в Самару, чтобы она сделала оттуда репортаж — есть ли у инвалидов хоть какая-то возможность передвигаться по городу? Это общественный интерес.
— Алексей Константинович, как бы то ни было, конкурентов у вашей программы становится все меньше.
— Я бы предпочел, чтобы конкуренции было больше. Но надо смотреть на политику каналов. Понимаете, многие каналы выбрали сейчас развлекаловку и желтизну вместо содержания, и, думаю, это тоже имеет отношение к закрытию программ. Это совершенно сознательный коммерческий выбор, но я не думаю, что он правильный. Если вы сравните нынешнее НТВ с тем, каким оно было четыре года назад, то, на мой взгляд, канал идет в худшую сторону... Но как говорят его руководители: «Когда будут смотреть Боттичелли, будем показывать Боттичелли, а сейчас смотрят другое». Но понятно же, если вы всегда будете показывать это «другое», то никто не будет интересоваться Боттичелли! Этими фразами пытаются оправдать коммерческий выбор. Но Бог им судья.
— Я с интересом смотрю вашу программу от начала и до конца, но меня не покидает ощущение, что вас назначили штатным патриотом..
— А нельзя назначить штатным патриотом. Вы что, считаете, что должна присутствовать ненависть к своей стране?
— Да нет, конечно. Но возникает чувство, что вам позволено говорить о таких вещах, о которых другие даже не заикаются в эфире...
— Я говорю в программе то, что считаю нужным сказать. Вообще программа «Постскриптум», которая идет на канале уже одиннадцатый год, прошла через свои сложности — был такой момент в первый год существования, когда ее хотели закрывать. Один известный бизнесмен мне тогда сказал: «Я хотел бы твою программу сдвинуть на полпервого ночи, а на это время каждую неделю хороший концертик ставить — он нам будет давать большой доход». Я недоумевал: «А кто меня будет смотреть в такое время?» — «Ну как, все самые умные люди, — ответил он. — Я сам домой только в полночь прихожу — и тут же буду смотреть тебя». Я отказался, сказал, что в таком случае в эфир не выйду. И уехал на Шри-Ланку, и там пребывал полмесяца, а в Москве решалась судьба программы. В итоге я выиграл, но это не имело никакого отношения к политике. Я мог бы обидеться и вообще уйти с телевидения. И все бы сказали, что Пушкова закрыли по политическим соображениям, — но здесь не было никакой политики: просто бизнесмену нужен был этот таймс-лот.
— То есть вы считаете, что у вас в программе есть свобода слова?
— Для меня есть — вот такой парадокс. Надо же кому-то держать традицию, чтобы огонь горел...
Вживаюсь в роль дедушки
— Алексей Константинович, но давайте немного отвлечемся от журналистики… Я знаю, что этот год у вас очень событийный — 10 августа вы отметили 55-летие, а 20 ноября дочь Даша родила вам внучку. Вы уже свыклись с ролью дедушки?
— С одной стороны, появление уже третьего поколения означает, что ты основательно вступил в возраст мудрости. С другой стороны, когда смотришь на эту маленькую и совершенно еще несознательную жизнь, которой принадлежит будущее, ощущаешь свою принадлежность вот этому бесконечному историческому процессу… Да и просто испытываешь очень глубокие и горячие чувства по отношению к этому маленькому существу. И конечно, второе все-таки перекрывает первое.
— А имя этому маленькому существу уже придумали?
— Пока нет. Потому что родители считают, что имя влияет на судьбу, и очень ответственно к этому относятся…
— Ваша дочь Даша когда-то выбрала вашу профессию. Вернется она в журналистику или будет работать мамой?
— Я сам не журналист, дипломат по профессии. И до 44 лет журналистикой не занимался, но моя дочь действительно поступила в МГИМО на факультет журналистики, потом работала год на НТВ, затем семь лет на Би-би-си, а после — около 4 лет в Лондоне шефом бюро англоязычного канала «Russia Today». Думаю, через год она захочет вернуться в состояние творческой активности…
— Осталось спросить о бабушке — вашей супруге Нине Васильевне…Она, случайно, не из журналистского цеха?
— Нет, она актриса по образованию, хотя и сделала несколько документальных фильмов о культуре.
Фото Натальи ЧАЙКИ
