Андрей Могучий: Попробую все, до чего дотянусь

Завершился фестиваль «Театральное пространство Андрея Могучего», который представил семь лучших спектаклей режиссера, поставленных им за последние годы. Все, что он делает, — интересно, спорно и неожиданно. Таким же получился и его фестиваль.

Так сложилось, что творчество Андрея Могучего всегда в равной степени было как доступно, так и недоступно и простой публике, и эстетам от театра. Сохраняя этот баланс, позволяя себе роскошь заниматься в творчестве только тем, что его интересует, Могучий приобрел статус известного режиссера-экспериментатора. Все, что он делает, — интересно, спорно и неожиданно. Таким же получился и его фестиваль.

У нас реинкарнация

— Есть известное выражение — после 20-летия театр умирает. «Лицедеи» в свое время в день такого юбилея устроили похороны собственного театра. В вашем случае фестиваль посвящен 20-летию Формального театра. Прослеживается ли в нем такая идея?

— У нас не смерть, а реинкарнация. Для художественного возраста — этот рубеж, и он предельный. Если раньше износившуюся форму закапывали, то мы ее взрываем, распространяем  вовне, рассеиваем прах. Мы пытаемся вырваться из театральной коробки. Поэтому в программу фестиваля мы и включили часть «Не о театре». То есть не только спектакли, но и открытые лекции и беседы, выставки, видеоарт, специальные детские программы и т. д. Этот фестиваль с одной стороны — констатация прошлого, а с другой — попытка обнаружить что-то в будущем.

— Это не похоже на революцию 17-го года, когда «до основанья, а затем»?

—  Не знаю. Я принадлежу к художественному, а не политическому образу мышления. На самом деле мы никого не уничтожаем и не свергаем, а, наоборот, стремимся создать нечто новое. Когда я говорю «взрыв и разрушение стен» — это попытка выйти за пределы, расширить сознание.

— Мне казалось, что вы все 20 лет  этим и занимались — взрывали сознание…

— Ну не совсем. Это было похоже на некую черную дыру — все это время я работал на театр. Сейчас все наоборот. Все, что наработано, пойдет в другие смежные области.

— Например?

— Например, кино. Может, музыка… Я не знаю. Попробую все. Это очень эгоистичный поступок, но я попробую все, до чего дотянусь.

Я просто глазок камеры

— Как вы считаете, можно рассматривать ваш фестиваль как заявку на будущее, на новую форму, в которой будет проявляться театр?

— Нет, мы никому ничего не заявляем. И что произойдет — мы не знаем. Для нас важно запустить некий процесс. Мы — это те люди, которые сделали фестиваль. Это и Саша Шишкин, и Костя Учитель, Театр «АХЕ». На самом деле фестиваль, хоть и приурочен к 20-летию театра, — это мое личное пространство. Мой взгляд на этот мир, на моих друзей, на события, которые со мной происходят. 

— Вы принципиально пригласили на фестиваль своих друзей?..

— Да. Это очень субъективный фестиваль. Я, конечно, провоцировал всех  на участие в нем, но с другой стороны — это абсолютно добровольное движение в сторону фестиваля, желание участвовать в нем. Поэтому те люди, которые приехали на фестиваль, с теми темами, которые они сами захотели раскрыть, — это их зона. Я в этом случае просто нахально пользуюсь своим служебным положением и могу предложить им такую возможность, особо не вмешиваясь в сам процесс. Фестиваль — это некий ресурс, который может предложить донести то, что думают и чего хотят мои гости. А остальное — это ориентировка друг на друга. Они ориентируются на меня, я на них. Я в данном случае только модератор, курсор, глазок камеры.

Успех — это отягчающее обстоятельство

— Андрей,  вы свободный художник и всегда делали то, что хотели. Возникает вопрос публики. Для кого вы все это делаете?

— Для себя в первую очередь. Максим Исаев (из Театра «АХЕ») — человек, которого я пригласил сюда с большим удовольствием, — на одной из пресс-конференций на вопрос, почему вы занялись этим театром, ответил, что не надо заниматься критиканством, а сделать то, что тебе нравится. Если человек делает это искренне и его творчество нравится кому-то еще кроме него — это прекрасно. Если нет — значит, надо подумать, должен ли человек этим заниматься. Это единственный и окончательный художественный критерий: делать для себя или для кого-то там внутри себя. Это очень эгоистично направленный вектор. Но, как только мы начинаем думать, угадывать, для кого еще творить, — сразу начинается сфера обслуживания. Это не плохо. Это просто другое. Сфера обслуживания нужна, она необходима, но к художественному акту она не имеет никакого отношения. Как и художественный акт не имеет отношения к ней. И не должен становиться сферой услуг, так же как образование или фундаментальная наука. От художественного произведения не должно быть мгновенного удовлетворения в бытовом смысле. Это не холодильник и не коврик.

— А успех?

— На самом деле это отягчающее и мешающее обстоятельство.

Беседовала Елена ВИШНЯ

Фото Натальи ЧАЙКИ

Лучшие спектакли Андрея Могучего

«Школа для дураков», «Между собакой и волком» (Формальный театр);
«Кракатук» (цирковое шоу);
«Silenzio. Диана Вишнёва» (Мариинский театр);
«PRO Турандот», «Не Гамлет» (Театр «Приют комедианта»);
«Пьеса, которой нет» (Театр-фестиваль «Балтийский дом»);
«Иваны», «Изотов» (Александринский театр).