«Бабушка не сделала ни одного портрета Сталина!»

На вернисаж приехала внучка знаменитого скульптора Марфа Всеволодовна Замкова. Она рассказала «Вечёрке» о том, почему в конце шестидесятых отказалась от больших денег, решив не продавать наследие знаменитой бабушки на аукционах, а подарить все Русскому музею.

На вернисаж приехала внучка знаменитого скульптора Марфа Всеволодовна Замкова. Она рассказала «Вечёрке» о том, почему в конце шестидесятых отказалась от больших денег, решив не продавать наследие знаменитой бабушки на аукционах, а подарить все Русскому музею.

Она — единственная женщина-скульптор, чье творение стало символом целой эпохи и огромной страны, ныне исчезнувшей. Грандиозная композиция Веры Мухиной «Рабочий и колхозница» для Советского Союза — то же самое, что статуя Свободы для Америки или огромный Иисус, обнимающий Рио-де-Жанейро, для Бразилии.

Сегодня многие считают Мухину чуть ли не самым ярким представителем соцреализма. Но ведь она до революции училась в Париже, ее богом был Бурдель, а после дружила с «амазонками авангарда», особенно с Александрой Экстер, работала вместе с ними и со знаменитым модельером Надеждой Ламановой над созданием костюмов для новой женщины и над театральными костюмами и декорациями для Камерного театра Александра Таирова. В ее творчестве были сильны символизм и романтизм, окрасившийся, правда, по воле судьбы, в алые цвета революционной эпохи.

И даже ее самая «советская» работа «Рабочий и колхозница» не так проста. С одной стороны — серп и молот. А с другой — легкомысленный модный шарф, который эффектно развевается, летит за колхозницей. Он сделан из стали, весит пять с половиной тонн, а в длину — тридцать метров... Но у тех, кто смотрит на скульптуру, остается впечатление легкости и воздушности шарфа, кажется, что на ветру слышен волнующий шелест шелка. С этим шарфом было очень много проблем, Молотов настойчиво рекомендовал Мухиной избавиться от «излишеств». Она была непреклонна и отстояла шарф! В истории искусства ему нет аналогов — это какое-то чудо, опрокидывающее законы гравитации: шарфик именно что летит, соприкасаясь со скульптурой лишь в двух точках!

О том, как шла работа над поиском композиции, можно узнать, посмотрев на выставке три гипсовых эскиза будущего монумента.

Еще одной страстью Мухиной было стекло. Вместе с ленинградским профессором Николаем Качаловым они колдовали над стеклом на Ленинградской зеркальной фабрике. Результаты экспериментов — в выставочных витринах, мерцают, переливаются самыми разными оттенками: вазы лиловые, рубиновые, дымчатые, опаловые...

— Именно руководство Русского музея пообещало мне выделить зал для размещения коллекции. Но, увы, зала так и нет (куратор выставки Марина Стекольникова позднее рассказала, что такой зал был, но потом, в 90-е годы, когда начался длительный ремонт корпуса Бенуа, его закрыли. Сейчас произведения Мухиной хранятся в открытом фонде скульптуры в Михайловском замке. — Прим. авт.).

— Каким человеком была ваша бабушка?

— Мягким, ранимым. При этом смелым и очень трудолюбивым. Она была бесконечно предана своей работе. Одно из моих первых воспоминаний, связанных с бабушкой, — как я разрисовала стеком сапоги Горького (бабушка работала тогда над глиняной моделью будущего памятника).

— Бабушка рассердилась?

— Нет, она только сказала маме: «Уведи отсюда эту хулиганку!»

— Вы пошли по стопам бабушки?

— Я — художник-живописец и искусствовед, а мой сын, ее правнук, — график. Училась сначала в Училище им. Мухиной в Ленинграде, хотела быть художником-модельером, потом, по личным обстоятельствам, перевелась в Суриковский институт.

— Каково было вам, внучке Веры Игнатьевны Мухиной, учиться в училище, носящем ее имя? Студенты об этом знали?

— Очень сложно мне было, сложнее, чем другим. Студенты не знали о моем происхождении. Но знал ректор, Яков Лукин, на квартире у которого я жила. Он спрашивал с меня строже, чем с других, говорил, что внучке такого скульптора не пристало даже получать четверки — я должна учиться только на пятерки!

— Что вы думаете о реставрации статуи, которая велась под руководством Вадима Церковникова и затянулась столь надолго? (В 2002 году знаменитая скульптура была демонтирована под предлогом реставрации — ее просто разобрали, расчленив на сорок с лишним частей. Реставрацию должны были завершить еще в 2005 году, но лишь в декабре этого года символ эпохи обещают вновь водрузить на законное место. — Прим. авт.).

— (Тут на глаза Марфы Всеволодовны наворачиваются слезы.) Простите, я не могу об этом говорить, сразу расстраиваюсь. Это больная тема! Страшно было видеть эту статую, разобранной на куски, превращенной в груду металлолома. Понимаете, ведь это произведение мирового значения, его можно поставить в один ряд с «Давидом» Микеланджело и «Мыслителем» Родена. И, знаете, неверно воспринимать этот монумент как символ советской эпохи. Это не рабочий и колхозница, а рабочий и крестьянка, символ труда, символ плодородия, союз земли и металла.

— В Москве обещают открыть музей Веры Мухиной. Где именно?

— В павильоне под статуей, которая должна вернуться на свое место.

— Нравится ли вам это место?

— Нет конечно. Да и бабушка не хотела, чтобы статуя стояла у ВДНХ, к тому же на таком низком постаменте, который она называла пеньком. Это искажало ее замысел совершенно. Она хотела бы видеть свою работу на стрелке Москва-реки, где сейчас стоит «Петр» Церетели. Или на Воробьевых горах — это место пока еще не занято!

— Для многих зрителей настоящим открытием станут замечательные вазы Веры Мухиной...

— Да, я особенно люблю ее «Лотос» — вазу, которую выпускали в разных цветовых вариантах. У нее классическая форма. Я помню, как из нее вываливались розы, это было очень красиво! И все ее вещи — от ваз до «Кремлевского сервиза» — были рассчитаны на простых людей. Помню, когда я училась в конце 60-х годов в Мухинском училище, мы тогда сделали пробную партию ее стаканов — в мастерской музея. Они стоили 12 — 15 копеек! А были изысканны по форме, в трех вариантах.

— Вера Мухина, на первый взгляд, была обласкана властью. Только одних Сталинских премий — пять! И все же смог ли раскрыться ее уникальный талант полностью?

— Насчет обласканности властью можно поспорить. Чего стоит опала ее любимого мужа — моего дедушки Алексея Замкова, ученого-генетика.

— Я читала, что ваш дед был гениальным врачом, который изобрел чудо-лекарство, помогающее от бесплодия и импотенции. Говорят даже, что именно он стал прототипом профессора Преображенского в знаменитой повести Булгакова...

— Не могу сказать вам точно, но дедушка действительно был знаком с Михаилом Булгаковым. Возвращаясь к судьбе бабушки, хочу подчеркнуть, что она так и не сделала ни одного портрета Сталина! Молотов настойчиво предлагал ей сделать портрет, на что бабушка ответила, что может работать только с натуры. Сталин ответил, что позировать у него пока нет времени. Как потом оказалось, времени уже не было ни у Сталина, ни у нее: в 1953 году оба ушли из жизни. За «Рабочего и колхозницу» бабушка получила 25 тысяч рублей. А Манизер за памятник Сталину — 300 тысяч! Очень многие ее идеи так и не были воплощены. Мы называли это дома «мечты на полке».

Фото Натальи ЧАЙКИ