Белое солнце пустыни, или Мне бы в небо
В прокат вышел новый фильм «Кандагар» режиссера Андрея Кавуна, знакомого зрителю по боевику «Охота на пиранью».
В прокат вышел новый фильм «Кандагар» режиссера Андрея Кавуна, знакомого зрителю по боевику «Охота на пиранью».
1995 год. В голубом небе над бурым Афганистаном к российскому грузовому самолету «Ил-76» подлетает истребитель. Из-под кислородной маски пилота торчит огромная борода. Боевая машина невзначай покачивает брюхом — там висят внушительные гроздья ракет. Пятерым членам экипажа ничего не остается, как посадить машину на аэродроме Кандагара.
Российские мужики в белой форме неловко вываливаются из кабины и тут же оказываются окружены коричневыми и черными тюрбанами, бородами и халатами, а также стволами «калашниковых». Это окружение станет единственным для них на ближайший год. Формальный повод к задержанию — самолет перевозил патроны для афганского светского правительства в Кабуле. «Это не оружие! Это амуниция!» — восклицает капитан самолета, массивный мужчина с печальными голубыми глазами (Балуев). В ответ талиб пускает этими же патронами очередь у него над ухом, и все правовые вопросы отпадают сами собой. Вскоре и повод кажется смехотворным и незначительным. Существуют только пропеченный солнцем глинобитный домик с двориком, колодец, охрана и классические процарапанные черточки на стене, отмечающие дни, проведенные в Кандагаре. «Кандагар», несмотря на бескрайние виды Афганистана, — фильм камерный. В смысле — почти все действие разворачивается в камере. Вокруг — только лица коллег, товарищей по несчастью. Товарищи поначалу реагируют разно: второй пилот (Машков) швыряет камнями в охранников и пытается сбежать; бортинженер (Бенюк) болеет, думает только о том, что опоздал на свадьбу дочери и ужасается перспективе снять крест и прочитать строки из Корана; молодой и нестойкий радист (Голубев), напротив, подумывает принять ислам и рвануть домой; штурман (Панин) делает мрачные прогнозы насчет их общей судьбы. Все — разные: собрание русских типов, как в репинских «Бурлаках». Всем приходится тянуть лямку совершенно безвыходного плена. С таким же вот настроением красноармеец Сухов брел по бесконечной пустыне.
Трудновато сделать боевик из будней заложников. И впрямь, за весь фильм однообразное сидение взаперти сменяется только редкими зарисовками: Машков совершает попытку побега, во время бомбежек города заложников перевозят куда-то на грузовике, Балуеву знакомый по каким-то прежним делам талиб предлагает начать обучение местных пилотов. Как правило, все эти ответвления сюжета заканчиваются одинаково: истерикой вооруженной толпы, очередями поверх голов — и возвращением все в тот же дворик. Эта скука и тоска по родине приобретают какие-то экзистенциальные очертания. Россия помощи не шлет, о государстве вообще ничего не слышно. На вопрос западной журналистки командир вдруг отвечает: «Мы и есть Россия». Горсть растерянных людей, зажатых вместе враждебной стихией, — вроде и говорим на одном языке, и понимаем друг друга, а вроде и «видеть ваши рожи уже не могу!». Это, что ни говори, довольно честно. Так режиссер исследует самоощущение страны...
«Кандагар» был бы действительно удачным и неглупым триллером, если б не одно обстоятельство. Авторы постоянно напирают на то, что фильм снят по следам реальных событий. Стоит проверить — и правда, было же: 3 августа 1995 года самолет «Ил-76» авиакомпании «Аэростан», переправлявший из Албании 30 тонн боеприпасов для афганского правительства, был захвачен талибами. Вот только авиакомпания «Аэростан» — казанская, и несколько членов экипажа, татары, скорее могли быть мусульманами, чем православными. Неоднозначный национальный состав заложников явно смутил создателей фильма. Если и с той стороны, и с этой будут мусульмане — это что ж получится? С кем идентифицировать себя русскому зрителю? Татар убрали, вместо них ввели толстого украинца-бортинженера, который вышел самым карикатурным: только что борща и галушек не просит. Наверное, режиссер хотел, чтоб все было проще. Но сделалось очевидным трогательное замешательство по поводу того, кто кому в нашей стране роднее и ближе: оно мигом снижает планку.
