Бог сохраняет всё
Россия всегда славилась меценатами и благотворителями. Сегодня — век спонсоров. В чем же разница? Даже школьник знает латинское выражение «Ars longa, vita brevis est» («Жизнь коротка, искусство вечно»). Быть может, искусство — это оправдание человечества. Помогая искусству, многие снискали себе бессмертие.
В начале 90-х зимой улицы города, которому вернули историческое гордое имя, не убирали. Даже в центре. Зимой передвигаться по Петербургу было опасно для жизни. И вот в холодный январский день ваш корреспондент брела по Фонтанке к Шереметевскому дворцу. У меня было редакционное задание — написать репортаж об открытии Международной детской художественной галереи. А расположилась она как раз в том помещении, где при графах Шереметевых была Школа певчих. При советской же власти вместо школы устроили общежитие. Дух рабочей общаги еще витал здесь. Собравшиеся на открытие бизнесмены, которые тогда были новым социальным типом, вызывающим всеобщее внимание, деятели культуры, консулы ходили по полу с выломанными досками. Это было не безопаснее, чем пробираться по обледеневшей Фонтанке. Потолки тоже находились в аварийном состоянии, грозя обрушиться на головы собравшегося «бомонда».
Во время церемонии открытия выступавшие деятели культуры говорили, что возлагают надежды на бизнесменов, ведь ни Шереметевых, ни Морозовых в современной России больше нет.
Бизнесмены, многие из которых явились с телохранителями, внимали речам, но не спешили раскошеливаться. Только один из них — генеральный директор АО «Алмаз» (о дальнейшей судьбе которого мне ничего не известно) пообещал пожертвовать десять тысяч долларов. По тем временам — сумма значительная.
Дворец графов Шереметевых сильно обветшал, основательно потрепали его исторические катаклизмы, пережитые Россией и городом в XX веке. Но уцелел, как уцелел и девиз славного рода, начертанный на фронтоне по латыни: «Deus conservat omnia» («Бог сохраняет всё»).
Шереметевы были именно что меценатами, ведь, покровительствуя искусству, они не искали славы. «Ничего не возьмешь в вечность, кроме добрых дел своих», — писал один из графов Шереметевых своему сыну... Вот что им было важно — Шереметевым, Демидовым, Строгановым, Третьяковым, Мамонтовым, Морозовым. Вечность, благо России, доброе имя, спасение души...
Русские Медичи
Даже школьник знает латинское выражение «Ars longa, vita brevis est» («Жизнь коротка, искусство вечно»). Быть может, искусство — это оправдание человечества. Помогая искусству, многие снискали себе бессмертие.
Ведь само слово «меценат» — это фамилия древнего римлянина, жившего на рубеже старой и новой эры, в эпоху Октавиана Августа. Гай Цильний Меценат покровительствовал поэтам — Вергилию, Овидию, Проперцию. И вошел в историю.
В России меценатство и благотворительность были развиты так, как, пожалуй, нигде в мире. Но даже на этом фоне выделялся древний род графов Строгановых. Их часто сравнивают с родом Медичи, но, если взяться перечислять реальные благотворительные деяния в сфере искусства, то станет ясно: великим итальянцам далеко до наших графов! Они сделали состояние на соли, но в вечность вошли благодаря искусству.
Элен ди Людингаузен, потомок славного рода, много лет работала в Доме моды Ива Сен-Лорана. Сегодня она возглавляет Фонд Строгановых, с которым активно сотрудничает Русский музей. Помощь фонда — существенна.
Татьяна Меттерних, урожденная княжна Васильчикова (по материнской линии — графиня Строганова) написала книгу о своих предках, которую представила в Мраморном дворце Русского музея. «У них не было собственности, которую они отняли бы у других; Строгановы сами создавали свое богатство и считали себя скорее управляющими и хранителями своей собственности, которую они щедро раздаривали и использовали на благо России», — пишет княгиня о своих славных предках.
В советские годы их имена пытались предать забвению. Но вот ведь что удивительно: построенный в стиле барокко Франческо-Бартоломео Растрелли дворец на углу Невского и Мойки даже в самые глухие советские годы в народе называли Строгановским. Не забывали и о том, что Казанский собор, который находится по соседству с дворцом, не был бы построен, если бы не помощь графа Александра Сергеевича Строганова.
Не надо было и барону Штиглицу заботиться о мраморных или бронзовых табличках с выбитым золотыми буквами своим именем, о PR и прочей суете. Его имя помнили и так: много-много лет. Даже тогда, когда основанное им в Петербурге Училище технического рисования (барон пожертвовал на него 9 миллионов рублей, а по завещанию оставил еще девять миллионов!) назвали именем Веры Мухиной. Которая, конечно, была талантливым скульптором, но уж к училищу никакого отношения не имела. И что же? Все равно многие называли это учебное заведение в Соляном переулке училищем Штиглица. Сегодня Художественно-промышленной академии вернули имя основателя.
Часть собранных меценатом художественных коллекций хранится в Эрмитаже, где бережно хранят и память о нем. А также обо всех меценатах, которые, по словам Михаила Пиотровского, «оставили нам музеи».
Репутация дороже денег
Уже в 90-е годы список меценатов и спонсоров Эрмитажа был весьма внушителен.
Наряду с крупными транснациональными компаниями в этот список входили правительства некоторых государств — Нидерландов, Дании, Финляндии, Швеции, муниципалитет города-земли Гамбурга и даже ЮНЕСКО.
Тогда благодаря Нидерландскому фонду ЮНЕСКО отреставрировали 600 офортов Рембрандта и его школы из уникальной коллекции профессора Ровинского. На это пошло 75 тысяч долларов. Всего же нидерландский фонд выделил на международные программы музея 1 миллион 200 тысяч долларов. Чек на эту значительную сумму торжественно вручил директору Эрмитажа принц Виллем-Александр Оранский.
Но даже в самые трудные годы, когда музеи буквально боролись за выживание, Михаил Пиотровский четко понимал, насколько дорого стоит репутация Эрмитажа. И всегда действовал предельно осторожно в выборе спонсоров и меценатов, ведь «грязные» деньги могли испортить имидж музея.
Сегодня у наших музеев с бюджетом все в порядке и спонсоров — длинный список. С меценатами сложнее.
Не потому ли в Эрмитаже и в Русском музее с таким трепетом относятся к меценатам и коллекционерам прошлого, дореволюционной России, которые оставили потомкам великолепные собрания произведений искусства?
Здесь регулярно устраиваются выставки, посвященные их памяти.
А сейчас в восточном крыле Главного штаба, переданном в ведение Эрмитажа, идет реконструкция. После ее завершения на последнем этаже откроется Галерея Сергея Щукина и Ивана Морозова. Собранные ими шедевры импрессионистов и постимпрессионистов переедут с третьего этажа Зимнего дворца, из бывших фрейлинских комнаток с низкими потолками, сюда, где через огромные световые фонари в потолке будет вливаться естественный свет. Петербургское небо, погода, нюансы освещения станут частью экспозиции, словно еще одна грандиозная картина великого художника.
Чтобы процветало искусство
В современной России спонсоры преобладают над меценатами. «В чем же разница?» — спросит, быть может, читатель. Ведь и те и другие вкладывают деньги в процветание искусства. Но разница существенная. Меценаты делают это бескорыстно. Для спонсоров это если не получение выгоды, то имиджевая реклама. Почему же так — выгода преобладает? Сегодня даже в искусстве правила диктуют законы рынка. На телевидении, в театре, в книгоиздании и во многих других сферах художественную политику определяет рейтинг. А он ведь основан на массовых вкусах невзыскательного «среднего» человека. Отсюда — падение уровня культуры. Элитарной культуре не уцелеть без меценатов.
«Для того чтобы процветало искусство, — писал Станиславский, — нужны не только художники, но и меценаты». Он знал, о чем говорит. Ведь его любимое детище, дело всей его жизни, составившее славу России, — Московский художественный театр — так бы и осталось мечтой, если бы Савва Морозов не внес в свое время полмиллиона рублей.
Фото Натальи ЧАЙКИ
Прямая речь
Владимир Гусев, директор Русского музея:
— Я не склонен думать, что культура гибнет. Обернемся в прошлое: в истории нашего отечества никогда не было благополучных эпох, а вот тяжелых, даже катастрофических было предостаточно. Но культура жива. Обществу, государству вовсе не безразлично, какая культура выживет. Культура всегда делится на массовую и элитарную. Я далек сейчас от мысли сравнивать их, давать оценки. Обе культуры дополняют друг друга. Но у них разная способность к выживанию. Массовая культура в состоянии обеспечить себя сама и даже может приносить доход. Элитарная культура никогда не окупала себя и всегда нуждалась в материальной поддержке.
