Данила Корогодский: Было ясно: или театр загнется, или надо самим искать площадку

В «Театре Поколений» на новой сцене сыграли премьеру — спектакль «Питер-Burg»

В августе прошлого года Данила Зиновьевич рассказал «ВП» о драматической ситуации, в которой оказался один из самых интересных петербургских театров: после проверки пожарной безопасности в ноябре 2009 года «Театр поколений» лишился своего помещения в Петропавловской крепости и остался бездомным. Но Корогодский продолжал репетировать и выпускать премьеры на чужих площадках, хотя это и было безумно тяжело. И вот радостное известие — у «Театра поколений» теперь новый адрес, и все поклонники этого уникального театра должны его запомнить: Лахтинская улица, 25-а. Очень удобно добираться: пять минут пешком от станции метро «Чкаловская».
Корреспондент «ВП» Виктория Аминова встретилась с Данилой Зиновьевичем в его новом кабинете.

Мне надо было спасать театр!

— Данила Зиновьевич, мы разговаривали с вами полгода назад, и вот я вижу, что у театра снова есть площадка, вы не бездомные…

— Я не мог сидеть и ждать несколько лет, пока разрешится ситуация с нашим помещением в Петропавловке, я и так уже прождал год, и было ясно: или театр загнется, или надо самим искать площадку. И я предложил нашим ребятам искать какое-нибудь индустриальное помещение. Посмотрел их довольно много, пока мы не остановились вот на этом адресе: Лахтинская улица, 25-а. Теперь мы обрели дом и будем его строить. Посмотрим, что у нас получится, но мне здесь нравится.

— А что здесь было раньше?

— Я точно не знаю, но, судя по всему, здесь был какой-то цех, где делали питы.

— Расскажите, чем театр теперь владеет?

— У нас тут есть большая комната, около 220 квадратных метров, — это наш зал и сцена, а над ней такое же точно помещение, там мы устроили службы театра. В спектакле «Питер-Burg» ребята выходят и уходят со сцены через это верхнее чердачное помещение. А еще мы сняли вот эту маленькую комнату, она будет нашим офисом и кабинетом художественного руководителя. Мы решили, что нам нужно совершенствовать структуру управления. Раньше у нас в театре актеры все делали сами, это происходит до сих пор, но мы уже начали меняться. Нам надо зарабатывать деньги. Пока мы были в Петропавловке, мы не могли там делать продажи, а здесь мы сами себе хозяева.

— Но у вас такие камерные спектакли, разве возможно что-то окупить, продавая билеты?

— Да, вы правы. Во-первых, мы не занимаемся коммерческим искусством, а во-вторых, у нас не тысячный зал, так что нам надо выработать какую-то умную финансовую политику. Но у нас нет выбора, потому что никто нам не поможет — «ни бог, ни царь и ни герой». Надо самим изыскивать возможности, привлекать спонсоров, которым интересно и близко то, что мы делаем.

Не думаю, что Мейерхольд сидел и ждал, пока ему что-то подадут

— А помогают ли вам город и комитет по культуре?

— С этим помещением финансовой помощи пока не было, но мы же не государственный театр. А комитет по культуре и правительство Петербурга занимаются государственными театрами. Но у них есть субсидии для негосударственных учреждений культуры, и мы много раз получали от них деньги на постановки, за что очень благодарны.

— Значит, пока театр еще строится, вы сами вкладываетесь в него?

— Разумеется, не я один вкладываюсь, вкладывались все, и уже много лет. Может быть, люди не несут сюда пачки долларов, но они приносят свой талант и время, а это тоже вложение, которое, если захотеть, можно перевести в денежный эквивалент.

— Многие выдающиеся петербургские режиссеры, оказавшиеся в такой же ситуации, сидят и ждут, пока им дадут театр или как-то помогут... Вы не разделяете эту русскую утопическую идею о том, что творец должен сидеть на облаках и творить?

— Я тоже был бы счастлив, если б ко мне пришли какие-то добрые люди и сказали: «Вот вам театр». Но я понимаю, что бессмысленно стоять на углу, воздевать к небесам руки и талдычить «доколь?!». Жизнь изменилась, сейчас, если ты хочешь иметь театр, надо взять на себя ответственность и пробовать делать. Не думаю, что Мейерхольд сидел и сосал лапу, ожидая, пока ему что-то дадут. Он был активен, но, может быть, и время тогда было более цивилизованное. Но я хочу иметь театр, у меня есть люди, с которыми мне хочется играть.

— А за помещение в Петропавловке вы уже не будете бороться?

— Как я могу за него бороться? Вызвать господина Калякина на кулачный бой? Я продолжаю писать и говорить, что это полезная идея, которая могла бы принести огромную пользу и городу, и людям, и нам. Что это золотое место, где можно делать вещи, значимые в культурном плане. Но чтобы это было, нужны подвижки в сознании людей, от которых это зависит, в сознании руководства крепости и города.

Уже нет города, в котором мы жили, из него ушли ангелы

— Данила Зиновьевич, спектакль «Питер-Burg» каждый поймет по-своему, но все же хотелось бы узнать, о чем он для вас?

— Мне хотелось оплакать то место, где я прожил свою жизнь. Потому что уже нет города, в котором мы жили, из него ушли ангелы. Ведь у каждого свои ангелы, для меня это мои родители, которых нет, нет родных людей, с которыми мне было бы тепло. Это реквием.

Театр — это не лепнина на потолке

А после беседы худрук гостеприимно показал мне свои новые владения. Зрительный зал (он же сцена) я уже видела на премьере спектакля «Питер-Burg» и была поражена, какие, оказывается, бесконечные театральные возможности таятся в необустроенном, заброшенном индустриальном помещении. Оно завораживает куда сильнее, чем обычная сцена с бархатным занавесом и пыльными декорациями.
Я поинтересовалась, куда же актеры на спектакле уходили — то вниз, то наверх, и Данила Зиновьевич предложил мне самой опробовать эти актерские пути. Сначала по деревянной лестнице я спускалась куда-то в темноту, а худрук светил мне снизу фонариком. Тесная кладовка оказалась тем, что в театре называют «трюмом», туда актеры спускаются и сидят в ожидании своего выхода. С трудом выбравшись на поверхность, я прошла через новое, еще более душераздирающее приключение: мне предложили по почти невидимой железной лестнице, у которой перила лишь с одной стороны, подняться на чердак. Я помню, как в спектакле легко взбегала по этой лестнице девочка-ангел, и потому не ожидала, что это так страшно. Видимо, актеры «Театра поколений» — люди бесстрашные и проворные, не то что я. Но мое любопытство и восхищение перед этим пространством вынудили меня, преодолев страх, забраться наверх: там хранится реквизит и там же работает Оля — создательница сайта театра. То есть это одновременно и административное помещение. А оттуда мы попали на настоящий чердак с покатой крышей, здесь хранятся костюмы, но мы с Данилой Зиновьевичем в один голос сказали, что в этом удивительном месте обязательно надо играть спектакли.

Мне показалось, что это — самая интересная экскурсия по театру, на которой я бывала. Оказалось, что театр — это не лепнина на потолке, плюшевые кресла и красный занавес, а живой, творческий коллектив, который может играть спектакли и на чердаке, и в подвале.

Виктория Аминова
Фото Марии СКОРЛУПКИНОЙ