Дискуссия о Катыни закончена

Как это ни печально, но на Западе уже давно делают вид, будто Вторая мировая война началась благодаря пакту Молотова — Риббентропа. Поэтому визит премьер-министра Владимира Путина в Польшу, на мероприятия, приуроченные к 70-й годовщине начала этой войны, проходил на фоне беспрецедентных дискуссий в европейских и мировых СМИ. Должна ли Россия извиняться за пакт Молотова — Риббентропа, за «причастность к кровавому дележу Восточной Европы» (так написала английская «Independent»)?

В открытом письме в польскую «Газету выборчу» Владимир Путин назвал пакт аморальным, осудил катынское дело и заявил, что надо избавляться от предубежденности, чтобы улучшить российско-польские отношения. А уже во время визита призвал и другие страны извлечь необходимые уроки, а не выискивать в «старой и уже заплесневелой булке» какие-то «изюминки» для себя, «оставляя всю плесень другим».

Убедил ли Владимир Путин страны, которые «пошли на сделку с нацистами», в том, чтобы и они признали свои ошибки? Удалось ли ему расставить все точки над «i» и улучшить настроение польского населения?

На эти вопросы отвечает кандидат исторических наук доцент кафедры европейских исследований факультета международных отношений СПбГУ Станислав Ткаченко.

— В Польше острота дискуссий относительно пакта Молотова — Риббентропа и убийства поляков в Катыни, в Медном, в Козельске, Старобельске очень большая. И изменить одним письмом их настроение невозможно. Но, с другой стороны, в письме Путина есть два принципиальных момента — он назвал пакт Молотова — Риббентропа аморальным, что никто в России на таком уровне не делал нигде и никогда. И второе — он назвал преступлением убийства польских офицеров в Катыни и Медном. Это означает, что дискуссия о Катыни закончилась. И это ровно то, что нужно общественному мнению Польши. А если кто-то хочет, чтобы Россия по три раза в год извинялась, то Владимир Путин дает понять: этого никогда не будет. То есть мы не извиняемся, но мы осуждаем.

— Станислав Леонидович, но ведь пока еще живет версия, что расстрел поляков в катынском лесу осуществляли немцы, переодетые в форму сотрудников НКВД...

— Очевидно, что это было преступление сталинского режима. Знаете, как говорят: джентльмены не спорят о фактах — они спорят о комментариях... Да и наша страна не отрицает, что они были убиты не немцами, а НКВД, ведь Россия унаследовала эту позицию Горбачева. Правда, Россия не открыла Польше все архивные документы по этому делу, однако заявляет, что откроет их, если Польша, в свою очередь, откроет документы по массовым убийствам красноармейцев в 1920 году.

— Владимир Путин в Гданьске заявил, что нужно признать ошибки. Как думаете, призыв Путина поспособствует, чтобы страны Запада покаялись в грехах?

— Думаю, что нет. Потому что у нас разное отношение к делу. В РФ оценка этого события была дана на политическом уровне. А у государств Запада, если говорить о Мюнхенском соглашении (в конце сентября 1938 года состоялось подписание так называемого Мюнхенского договора, после чего польское правительство предъявило ультиматум Чехословакии и оккупировало две области Чехословакии. — Л. К.), считается, что отдельные политические деятели сказали несколько слов — и все, можно закрывать тему. В сущности Путин говорит: ребята, мы играем в разные игры: вы хотите от нас, чтобы мы осуждали все вопросы парламентом, а сами считаете достаточным заявления своих политиков или даже прессы... Я не думаю, что страны Запада пойдут на то, чтобы вынести эти вопросы в парламент.

Начало Второй мировой войны было действительно сложным, кровавым, и ошибки, преступления совершали многие стороны, включая и страны Запада, — например, Францию и Великобританию.

— Кстати, польский президент Лех Качинский уже покаялся — заявил, что участие Польши в разделе Чехословакии в 1938 году — это «ошибка и грех».

— Польша неплохо подготовилась к этим мероприятиям. Во-первых, президенту России было дано хорошее место с точки зрения протокола — мы выступали сразу за Польшей и Германией. Во-вторых, Польша сделала все ключевые заявления относительно того, что их политика тоже не была совершенной. Понимаете, политические деятели тем и отличаются, что у них не только соображения объективности в голове — они думают о ближайших выборах, о своих избирателях... Уж не будем говорить о президенте Качинском, которого мало кто считает разумным политиком, но даже премьер Дональд Туск, один из самых здравомыслящих политиков в Европе, и тот вынужден был повторить, что Россия недостаточно покаялась. На что ему отвечают, что мы вообще не будем каяться. Потому что если говорить о преступлениях сталинского режима, то советский народ пострадал больше любого другого от этого режима. Поэтому тезис, который Путин предложил, а польский премьер не отверг, звучал как «давайте простим друг друга и взаимно покаемся».

— Ваш прогноз: после визита Путина сдвинется ли что-то в мировом сознании? Откажутся ли на Западе от политических стереотипов прошлого, штампов и искажений истории?

— Мне показалось, что теперь пик этой дискуссии прошел. В следующий раз он может возникнуть через пять лет, когда будут отмечать 75-летнюю годовщину начала Второй мировой, но тогда уже будет другая эпоха... Я думаю, что дискуссия уйдет в академическую сферу — ученые будут выдвигать разнообразные версии, а политики раз в году будут ездить на мемориалы. Главное: в памяти народа останется знание, что это была жестокая война, и никто из стран не был совершенен, зато мы все это преодолели и уже столько лет живем без войны.

— То есть Путину удалось поставить точки над «i»?

— Да. Путин обозначил две принципиальные вещи: первая — все это было не очень здорово. И вторая — мы считаем это аморальным и предлагаем, чтобы этот вопрос больше не разделял наши народы, потому что помимо прошлого есть будущее.