До иордани довели Петр и Павел
Надоело в светлый праздник Святого Крещения из года в год задавать вылезающим из иордани один и тот же вопрос: «Ну и как это было?» Решил испытать на себе. Тем более что сам — человек православный, а в проруби ни разу не был.
Надоело в светлый праздник Святого Крещения из года в год задавать вылезающим из иордани один и тот же вопрос: «Ну и как это было?» Решил испытать на себе. Тем более что сам — человек православный, а в проруби ни разу не был. И вот свершилось. Не буду корчить из себя русского медведя. Скажу сразу — было жутко холодно.
Хотелось не просто в прорубь окунуться, но в иордань. То есть пройти весь праздничный обряд от начала и до конца — вечерню отстоять, литургию и, конечно, пройти крестный ход и водосвятный молебен. Дело было в церкви Апостолов Петра и Павла, разместившейся в помещениях музея Санкт-Петербургского университета. Понятно, что глубоко в душе сигать в ледяную воду не хотелось. Поэтому после освящения иордани вместе с прихожанами вернулся в храм — там отслужили еще один молебен по освящению местной воды, она была заранее разлита в стоявшие по периметру бутыли. Но время «Ч» неотвратимо приближалось. Пойти на попятную я не мог, поскольку, зная себя, предусмотрительно всем, кому мог, заранее сказал, что нырять буду. В общем, отвертеться было невозможно.
У нас на Севере крещенская купель — серьезное испытание.
В таких экстремальных случаях всегда лучше найти компанию — людей, которые уже не первый раз делали что-то смертельно опасное и остались живы. Такое соседство ободряет. Интересно, что в церкви Апостолов я познакомился с Петром и Павлом — пожилым и юным сотрудниками одного православного издательства. Они уже не первый раз совершали этот воистину экстремальный обряд и под успокоительные заверения — мол, не дрейфь и покажи американцам кузькину мать — препроводили к иордани. Хотя вид юношей и девушек, уже выбравшихся из проруби и шедших навстречу с очумелым взглядом, бешено притоптывающих и почему-то с незавязанными шнурками на ботинках и незастегнутыми голенищами сапог, волочащимися по снегу, отнюдь не успокаивал.
Оставив позади, о боже, Университетскую набережную и приблизившись, боже, боже, к проруби вплотную, понял, что теперь лучше ни о чем не думать, заняв себя действием. Хотя это плохо получалось.
Разоблачались прямо в сугробе на льду Невы. Оставшись в одних трусах (мне не холодно, мне не холодно... Нет, мне жутко холодно! Ветер-то какой!), сунув ноги в тапки, пошли на лестницу, ведущую к проруби, и встали в образовавшуюся на ней очередь голых людей (мы все сумасшедшие, мы сумасшедшие, главное — ни о чем не думать...). В общем, какое-то время оставалось только любоваться на открывающиеся виды — Дворцовый мост, Адмиралтейство, Исаакиевский собор... Все. Моя очередь. Последней была мысль: почему мы не в Эфиопии, тоже ведь православная страна! Когда же начал спускаться по ступеням в воду, голова и вправду отключилась. Все, я стою на каменистом дне. Надо окунуться. Во имя Отца... Раз!.. Сына... Два!.. И Святого Духа... Три!.. Аминь.
Если честно, зная, как недоморжи готовятся стать моржами, думал, что будет хуже. Тем более что в своей жизни только лет семнадцать назад несколько месяцев подряд обливался по утрам холодной водой и тогда же, в апреле, расколов тонкий ледок на Ладоге, нырнул. Но с тех пор приоритеты изменились.
Тем не менее после третьего окунания руки-ноги продолжали двигаться, что позволило мне выбраться из проруби на снег и добрести до одежды. Интересны были ощущения. Впечатления старых моржей — мол, после проруби им на поверхности жарко — с моими не совпали. Вылезать оказалось холоднее, чем нырять в прорубь. Вода, замерзая на коже... в общем, как наждак. Правда, внутри было не холодно. Это удивляло и оставляло надежду на благополучный исход. Удалось достать полотенце и обтереться. Надо было поменять трусы. Во время разоблачения договаривались с Петром и Павлом, что вылезем и прикроем друг друга... Но ни мне, ни им было уже не до того. И не до стеснений. Я просто надел на себя футболку и быстро поменял мокрое на сухое. А друзья-«апостолы», когда уже оделись, поняли, что вообще забыли о смене этой важной детали туалета. Так и пошли. Бог им в помощь!
Далее надо было натянуть свитер, штаны, потом носки и ботинки. И вот тут я понял, что не чувствую ни ступней, ни ладоней вместе с пальцами. Вот почему все шли по улице с незастегнутыми голенищами... Взять в две тяпки шнурки было просто нереально. Засунуть кочергу в плотный ботинок — тоже. Оставалось кое-как натянуть на стопы шерстяные носки, а на руки варежки и стучать находящимися внутри предметами по льду, по граниту набережных... Кстати, перед уходом Павел помог мне надеть один ботинок и завязать на нем шнурки. Все-таки у некурящих конечности отходили быстрее.
Еще какое-то время попрыгав и постучав, я все-таки осилил второй ботинок. Ширинку удалось застегнуть только минут через двадцать, когда уже шел в редакцию. Кстати, всю дорогу приходилось топать — пальцы ног отходили долго. Прохожие косились в мою сторону. Но мне было все равно — хотелось горячего чаю, если не сказать больше...
Наверное, в другой раз я обязательно употребил бы напиток погорячее. Но сегодня... Дело в том, что обряды, очевидно, во всех религиях появляются неспроста. Православный обряд омовения на Крещение кроме экстрима ледяной воды принес мне ощущение праздника, объяснить которое трудно. Но хочется сохранить его подольше.
Фото Натальи ЧАЙКИ и Дмитрия КОЩЕЕВА
Рекомендации
В свое время иордань делали у Оптиной пустыни. Там расставляли нагреваемые палатки, в которых можно было раздеться, выйти, окунуться, вернуться, одеться и попить горячего чаю с пирожками. На этот раз такой инфраструктуры не было. Поэтому кроме тапочек, полотенца, смены белья, теплых носков, рукавиц (избави вас бог от перчаток), свитера и кальсон надо взять с собой коврик, на котором можно будет стоять, пока одеваешься. Автора от обморожения спасло только то, что свитер был в сменке и остался незанятый джемпер, который и был благополучно постелен под ноги.
