Елена Камбурова сбежала от юбилея на остров в Индийском океане

Народная артистка России, лауреат Государственной премии РФ, член Союза театральных деятелей РФ, художественный руководитель Московского театра музыки и поэзии Елена Камбурова 11 июля отметила свой юбилей.

Народная артистка России, лауреат Государственной премии РФ, член Союза театральных деятелей РФ, художественный руководитель Московского театра музыки и поэзии Елена Камбурова 11 июля отметила свой юбилей. Хотя «отметила» — пожалуй, слишком сильно сказано. Она сбежала подальше от навязчивых поздравлений и напоминаний о празднике.

Нашему корреспонденту Антонине Ростовской чудом удалось найти «беглянку» во Владивостоке. Сразу после телефонного интервью певица улетела на Бали — только бы подальше от страшного слова «юбилей».

Страшный трактор

— Елена Антоновна, где вы проведете остатки лета?

— На Бали у океана, а через некоторое время поеду в Липовку, есть такая деревня в Рязанской области, где у меня дом. Две такие... противоположности.

— А концерты?

— В начале сентября в Питере у меня будет «Антигона», спектакль по Софоклу, и сольный концерт. Потом гастроли.

— Мы так рады, когда вы приезжаете в Петербург со своими концертами, у вас такие песни! Почему сейчас так мало хороших текстов?

— Вы правильно сказали, что это — тексты. Надо, чтобы в основе песен были стихи: слабые, средние и прекрасные. Все, что у нас идет, — стихами просто нельзя назвать. Те, кто начал этот процесс, воспитали уже огромное количество людей, которые дальше этих текстов и не идут. Уже несколько поколений на этом воспитывается. Они в полном непонимании того, что такое стихи, поэзия. Это их «слово жизни», такие тексты пользуются спросом. Такое замкнутое колесо, которое, как страшный трактор, уничтожает все культурные посевы, мягко говоря.

— Ситуация может поменяться?

— Все зависит от направленности руководителей радио и телевидения. Общественное сознание повернуть не так уж сложно. Первыми американцы поняли, что такое пропаганда и реклама. И в России, особенно в прошлом веке, была активная советская пропаганда. И на уровне песни пропагандировались соответствующие песни. Те, кто сейчас вырастает, — им и в голову не приходит, что могут быть совершенно другие глубины, дали. Масштаб такого действия огромен.

— В Петербурге все-таки слышны ваши песни по радио…

— Слава богу! Нельзя сказать в то же время, что у нас абсолютная пустыня. Это не так! Иначе бы я никуда не ездила, нигде не выступала! Масштаб моего звучания несоизмерим с остальным. И я говорю не только о себе, а о подобном роде звучания: о звучании концертов художественного чтения, о том, что сопровождало меня всю мою юность. Считалось нормой для юных — бегать и доставать билеты, пытаться попасть в эти залы. Время сегодня сильно отличается. При всех сложностях советского режима морально-нравственный климат, как это ни странно, во много раз был выше, был сродни православным традициям.

Чайковский не соединяется с попсой

— Елена Антоновна, а как вы относитесь к моде?

— Равнодушно. Я раз и навсегда поняла для себя, что внутри меня есть тяготение к высшей, вечной... не моде, а к личному вкусу. Одно с другим соединяется: великие произведения прозаиков, поэтов, художников, музыкантов. И все это не противоречит друг другу. Сегодня, например, звучит музыка Рахманинова и Чайковского, но она никак не соединяется с попсой!

— На ваших концертах все скрупулезно отрежиссировано: свет, костюмы, игра актерская. Это такая редкость в наше время — любовь и внимание к деталям! Главное — шоу с несколькими планами, с мельтешением без всякого смысла и связью между собой…

— В основе всего — любовь к моим песням, это плод моей любви, я влюбляюсь в них, и мне очень хочется, чтобы они прозвучали так, как они этого достойны. Голос должен звучать особенно, руки должны иметь свой рисунок, у аранжировок должно быть согласие с голосом, с пластикой. Все должно быть максимально выразительно.

Весь зал слушал!

— Что вы слушаете, чтобы напитаться новыми впечатлениями, эмоциями?

— Действительно, жизнь человека состоит из впечатлений, и чем они сильнее, тем ярче формируют его сознание и душу. Незабываемое впечатление — когда я первый раз попала на концерт танцовщицы, певицы Тамары Ханум. Меня, живущую в маленьком провинциальном городке, ее концерты совершенно ошеломили. Один человек выходил, и весь зал на него смотрел, слушал!

По радио я любила слушать Гелену Великанову, Клавдию Шульженко. Самое яркое впечатление по мгновенности какого-то потрясения — французский шансонье Жак Брель. Сегодня у меня есть программа «На свой необычный манер», которую составляют песни Жака Бреля и Владимира Высоцкого.

А недавно я посмотрела спектакль «Донко» в рамках Фестиваля Чехова. Там не то что триединство жанров, там было все! Чтение, цирк, пантомима, вокал, музыка! Что-то напоминало фильмы Феллини, во всем разлита красота, доброта, что-то неуловимое, связанное с моим пониманием Чехова. А из музыкальных впечатлений — Чечилия Бартоли спела огромную программу (песни кастратов) на видео. Это что-то невероятное!

Я — паровозик

— Вы прекрасно выглядите, как сохраняете форму?

— Относительно прекрасно! Жизнь, волнения — все это накладывает на нас отпечаток, но чисто внешне! А в душе я нахожусь внутри молодого сознания, которому свойственно то, с чем я выхожу на сцену. Есть люди, которые с детством распростились, и оно осталось там, в другом времени. А я — такой паровозик, и все мои составы «детство», «юность» — они все со мной. И многие привычки оттуда — то, чего я не понимала тогда, точно так же я не понимаю и сегодня. Это все способствует тому, что внутренний возраст у меня довольно молодой.

— Какие детские привычки вы имели в виду?

— Наивные представления о каких-то вещах... Я могу легко обидеться, легко поверить, меня легко обмануть. Как я любила животных, так и до сих пор их люблю. Есть люди, которые считают, что они все знают и понимают и им нужно только другим все это передать. А во мне очень сильно живет ученичество. Я так многого не сделала и так многому не научилась. Сознание вечного студента...

Оловянный солдатик не должен упасть

— Ваш внутренний стержень — что это?

— Извечное понимание того, что ты в некоем строю идешь, он длинный, он до тебя был, после тебя будет. Стержень — что ты берешь эстафету у других, несешь ее дальше, что у тебя есть своя миссия. Не важно, как к этому относятся другие. Главное, что ты это осознаешь, что ты — некий оловянный солдатик, который не должен упасть!

— К каким новым духовным выводам вы пришли в последнее время?

— Духовные выводы — это, может быть, самое главное. Надо ориентироваться на законы вечного времени с его достижениями в области морально-нравственной культуры, иначе можно очень легко потеряться и мимикрировать в этом времени. Далеко не все нас устраивает, слава богу, что у меня есть такая возможность — ко всему этому не приспосабливаться, жить по своим принципам. Об этом сказал Булат Окуджава: «Совесть, благородство и достоинство — вот оно, святое наше воинство». Это смешно сегодня слушается для тех, для кого не существует никаких моральных принципов. Они могут усмехнуться и покрутить пальцем у виска. На самом же деле это основа жизни нормального человека на земле.