Евгений Лагунов, Елена Богомазова: Мировой рекорд должен быть грандиозным событием
Закончился чемпионат мира по водным видам спорта в Риме, и у Евгения Лагунова, который выиграл два серебра, появилось свободное время. И вот однажды к нам в редакцию на чашку чая заглянули герой недавнего чемпионата и известная пловчиха Елена Богомазова.
Закончился чемпионат мира по водным видам спорта в Риме, и у Евгения Лагунова, который выиграл два серебра, появилось свободное время. И вот однажды к нам в редакцию на чашку чая заглянули герой недавнего чемпионата и известная пловчиха Елена Богомазова.
В Питере знают только футболистов
— Ну, расскажите, как встречали дома двукратного серебряного призера. Вы же ездили к себе на родину, в Архангельск?
Евгений Лагунов: — Да как встречали... Мой отец, который в Архангельске был моим тренером, очень обрадовался. Сказал: «Отлично выступил». И никакого бассейна. Целыми днями спал.
— В Архангельске вы ощущаете себя знаменитостью?
Женя: — Архангельск — город небольшой. У меня там очень много знакомых. На улицах узнают, иногда даже приглашают...
— А в Петербурге?
Женя: — Да кого здесь из спортсменов знают? Разве только футболистов. Ну, может, еще двух-трех фигуристов.
Елена Богомазова: — Зато ко мне однажды подошли, сказали: «Девушка, у вас очень знакомое лицо».
— Евгений, вы фактурный и красивый молодой человек. Вам не предлагали стать рекламным лицом какой-нибудь компании?
Женя: — Нет. Правда, у меня в Архангельске заключен договор с одной компанией мобильной связи, которая поставила в городе пару-другую рекламных плакатов с моим изображением и дала мне возможность общаться практически бесплатно. Благодаря этому с чемпионата мира в Риме я отправил родственникам и друзьям массу эсэмэсок, получил от них в ответ многочисленные поздравления. Но рекламных контрактов на большие суммы, какие составляют с профессиональными спортсменами, я не подписывал. У нас это как-то не принято.
Лена: — У нас знаете как принято? В 2005 году я судилась с одной крупной страховой компанией, которой продал мои фотографии Олимпийский комитет России. Фирма эта разместила баннеры с моим изображением по всей Москве, получив за каждый баннер по 25 тысяч евро. У меня был хороший адвокат. Но оказалось, Олимпийский комитет вправе полностью распоряжаться фотками пловцов. А спортсмену с этого не полагается ни-че-го.
Женя: — В сборной России мы подписываем документ о «статусе спортсмена». Это что-то вроде договора, только «хитрого»: руководство федерации вправе требовать от нас очень многого, а мы от них — вообще ничего. И тех из нас, кто не подпишет, не берут на соревнования.
Лена: — Зато теперь спортсменам гранты, например, дают...
Женя: — Ага, дают. После Пекинской олимпиады всех пловцов сняли с грантов. А после римского чемпионата мира обещали обратно поставить. «Простили» нас, в общем. А то целый год ничего не платили...
— Некоторые специалисты связывают положительные сдвиги в нашей плавательной сборной с появлением на тренерском посту Андрея Воронцова. Он-де укрепил в команде дисциплину и организовал борьбу с пьянством...
Женя: — Так мы никогда и не пили — зачем организовывать борьбу?
Лена: — Я даже делала сюжет на питерском телевидении о том, что вступил в силу «кодекс чести пловца». Теперь нельзя ни пить, ни курить. Как будто раньше можно было.
О макаронах, углеводах и детском питании
— Чем запомнился чемпионат мира в Риме кроме того, что вы завоевали две серебряные медали в эстафетах?
Женя: — В Риме было очень жарко. А кондиционеров не хватало. В тренировочном бассейне хлорки было столько, что ребята кашляли. В первый день чемпионата состоялись предварительные заплывы в эстафетах — по 10 команд на дорожках. И вся эта толпа, человек 50, выстроилась в узком коридоре. А в неопреновых костюмах кожа не дышит. И пловцы мокли от пота. Я тоже. Прыгнул в чашу — жух, сразу костюм водой наполнился. Еще с автобусами были проблемы.
— Александр Сухоруков говорил, что в Риме с вами небольшое приключение произошло…
Женя: — Это было в первый день чемпионата, когда мы плыли эстафету 4 по 100 метров. Утренний старт закончился довольно поздно: в два или в три часа дня, а вечерний давали в шесть вечера. В гостиницу вернулись на такси (автобус задержался или сломался), а нас отказались кормить: сиеста. Тренеры приехали и начали шерстить этих «буфетчиков». Полчаса нас промурыжили, но все-таки накормили.
— Чем, кстати, потчевали вас организаторы чемпионата?
Женя: — Макаронами. Углеводы для спортсмена — то, что надо. Но восемь дней «макаронной диеты» — перебор: надоедает сильно.
Лена: — Я за год до Олимпиады брала с собой на тренировки две фляжки детского питания. Очень кушать хотелось. Наедалась завтраками перед тренировкой. Но все равно не хватало. И поглощала это детское питание.
— Олимпийская чемпионка по синхронному плаванию Ольга Кужела рассказывала, что в команде существует негласное правило: нельзя давать соперницам что бы то ни было, а тем более брать что-нибудь у них самих, особенно в душевой. Так, в Пекине Джемма Менгуаль, лидер испанской сборной, несколько дней подряд пыталась «впарить» нашим девушкам какой-то гель для душа...
Женя: — У нас взять в душе чей-нибудь шампунь — вообще идеал. Мы спокойно общаемся с иностранцами.
— А приметы у вас есть? Или обряды?
Лена: — На чемпионате Европы в Будапеште, который проводился в открытом бассейне, в день финала небо затянуло тучами. Ну, встали мы на тумбочки... и тут вдруг солнце выглянуло прямо на меня. И я запомнила этот момент: подумала, ну все, точно выиграю. И победила. А так — кто вам расскажет об обрядах?
Женя: — Я с собой таскаю ноутбук. Это мой амулет. Ха-ха.
Лена: — А я последние два года ездила на соревнования с плюшевым мишкой.
О плавках, купальниках и спецкостюмах
— Много ли зависит в плавании от габаритов спортсмена? Худеть, например, заставляют?
Женя: — Я совсем не крупный юноша. Мой рост «всего» 190 сантиметров.
Лена: — Я в сборной была самой мелкой. Тренеры всегда заставляли девушек худеть. Но, по-моему, ерундой занимались. Потому что в Европе или в Америке такая, извините, «лошадь» плавает — и здорово плавает! А мы, россиянки, приезжали на соревнования — словно доходяги какие-то.
Однажды на турнире встала шведская пловчиха, а за ней пристроился Андрей Иванов. Андрюша — крупный мальчик, метр девяносто. Но я смотрю: за этой шведкой Иванова попросту не видно. Хотя соперничала с ней на равных.
— Нынче много говорят о суперсовременных обтекаемых комбинезонах. Они действительно серьезно улучшают результаты?
Женя: — Неопреновый комбинезон здорово помогает. Плавание в костюме и без костюма — разные виды спорта.
Лена: — Да ладно, если ты напялишь на себя хоть десять костюмов, но не подготовишься физически к соревнованиям, то быстро все равно не проплывешь. Помню, когда я сама пробивалась на Олимпиаду, костюм мне только усложнил эту задачу: и вода в него затекала, и лишний багаж я таскала...
Женя: — Почему лишний багаж? Костюмы очень помогают фактурным пловцам, которые плывут «на мощи»: комбинезоны поднимают их над водой. Прыгнешь в костюме в воду — и тебя выталкивает на поверхность. А иначе нырнешь с бортика — усилия придется приложить, чтоб выплыть на поверхность. В плавках дистанцию на силу не пройдешь: требуется еще легкость ощущений в воде.
Лена: — Идет соревнование не только пловцов, но и фирм-производителей, и этот процесс сложно остановить.
Женя: — Фирма — спонсор нашей сборной сделала новый костюм из лучших материалов. Но мне он не понравился. Пошив плохой: под него затекает вода.
— А сколько такой костюм стоит?
Женя: — От тысячи евро. Делают их в Англии, в Италии...
— Как шьют эти костюмы? По индивидуальному заказу?
Лена: — Запретили!
— А часто на соревнованиях портится экипировка: например, купальник рвется, очки ломаются?
Лена: — У Насти Аксеновой на Олимпиаде костюм порвался от копчика до плеч. Ужасная ситуация..
Женя: — Со мной на чемпионате Европы на короткой воде произошел похожий случай. До старта эстафеты оставалось минут двадцать. Я немного искупался, вылез из бассейна, вытерся и хотел было переодеться, чтоб в мокром костюме не плыть. А сухой костюм порвался. Пришлось мокрый напяливать, а это непросто. Я весь задергался, вышел на старт — и провалился...
Лена: — Мужчинам легче облачиться в мокрый костюм, чем нам, женщинам. У нас бедра шире. Когда натягиваешь пальцами этот костюм — он обычно и рвется. Потом пальцы болят сильно. Если костюм лопается перед стартом, паника одолевает. Ирина Беспалова, питерская пловчиха, на
Олимпиаде три или четыре костюма запорола.
— С 1 января 2010 года плавать в костюмах будет запрещено. Как вы относитесь к этому решению Международной федерации плавания?
Лена: — В купальниках и в плавках надо выступать!
Женя: — Ну почему, я хотел бы стартовать если не в костюме, то хотя бы в штанах.
Лена: — Я попала в сборную России в 1998 году, и как раз через два года после этого в мире активно начали внедрять костюмы. Но тогда пловчихи, которые соревновались в купальниках, боролись с «костюмированными» на равных.
— Насколько ухудшатся результаты в плавании от запрета на костюмы?
Женя: — Мировой рекорд станет таким грандиозным событием... Но рекордов уже столько понаставили, что стало неинтересно. Мы-то от этого запрета только выиграем: французы скорее всего от нас отстанут. Ведь именно «трехцветные» считались фаворитами в эстафете 4 по 100 метров.
Лена: — Во Франции система подготовки совершенно иная — клубная система. Наши тренеры сидят и думают: «Ох, если мой подопечный не возьмет медаль, я же на целый год без зарплаты останусь!» А в Европе тренеры работают на имидж своего клуба, своей страны; работают творчески, с удовольствием. Во-первых, они материально обеспечены. Начинающие специалисты, которые только-только встали на бортик бассейна, получают по контракту от тысячи евро. Во-вторых, если их ученики выступят плохо, тренеров «с довольствия» не снимут, дадут второй шанс.
Питерское плавание возрождается
Лена: — И соревнования проводятся гораздо чаще, чем в России: минимум два раза в месяц, и менеджеры клубов заботятся о спортсменах. В Париже я была на полном обеспечении: вплоть до того, что, когда ездила на сборы, наше руководство покупало для меня еду в поезд. Платили 900 евро в месяц. Да и во втором французском клубе мне тоже предоставили жилье, питание и зарплату: 600 евро, потому что там квартира была более комфортная. Но по французским меркам ставка невелика: на жизнь еле-еле хватало. К счастью, питерский спорткомитет оплачивал мне каждый день тренировок во Франции, как если бы я находилась на сборах.
— В прошлом году «Вечёрка» констатировала: «Евгений Лагунов остер на язычок, но искренен и по-олимпийски неприхотлив: живет в общежитии Училища олимпийского резерва рядом с бассейном в комнатке на двоих, получает усиленное питание и с приобретением квартиры не торопится. Говорит, условия его устраивают. А действительно — на этаже есть душ (один на коридор), стиральная машина. Что еще надо вице-чемпиону Олимпийских игр?»...
Женя: — Это правда. Я жил в общежитии, что меня устраивало: до бассейна ходьбы три минуты. Служебная «армейская» квартира тоже была, но очень далеко от центра города — в Колпине. Без машины, согласитесь, добираться трудно. А теперь и авто у меня появилось, и съемная жилплощадь. Кстати, тоже поблизости от улицы Хлопина, где я тренируюсь.
Лена: — Я пока прописана в казарме, но боюсь, что останусь ни с чем: служить осталось год. Мне вроде предоставили квартиру на Новороссийской улице, возле станции метро «Площадь Мужества». Но затем армейское начальство почему-то ее не отдало. А с родительской очереди на жилье меня уже сняли. Я обращалась к президенту России, в Министерство обороны, мне ответили, направили запрос в Санкт-Петербург, где все и зависло. Председатель городского спорткомитета Вячеслав Чазов развел руками: дескать, Лена, на 99,9 процента квартиры не будет. А чем он может помочь... В армии своя система. Впрочем, городские власти обо мне заботятся: до сих пор платят зарплату.
— В Центре плавания на улице Хлопина вместе с вами тренируются совсем юные пловцы. Подрастает достойная смена?
Женя: — Наверное, да.
Лена: — Мне кажется, в питерском плавании происходят изменения к лучшему. У нас провал был десять лет. И только сейчас начинается возрождение: на сборы для спортсменов выделяют немалые средства, открывают спортивные школы. Я даже жалею, что мне не 17 лет. В таких условиях я бы сейчас прекрасно тренировалась. Но поздно. За последний год я в бассейне была раза три. Захожу — и аллергия начинается.
