И город воспарил…

До 15 декабря в Новом выставочном зале Музея городской скульптуры открыта выставка «Петербург Бориса Смелова».

Если в застойные годы Борис Смелов был хорошо известен в узких кругах, то сейчас его имя знают все, кто хоть сколько-нибудь интересуется фотографией. Если с середины 1970-х Смелов после разноса на заседании фотоклуба в ДК «Выборгский» на десять лет стал «невыставным», то после перестройки его выставки проходят и за рубежом — в Великобритании, Германии, США, Финляндии, Норвегии, и в родном городе — в прошлом году состоялись две большие «персоналки» в Эрмитаже и галерее «Борей».
Даже если вы были на обеих выставках, посетить Музей городской скульптуры стоит: многие из показанных работ не вошли в предыдущие экспозиции. Задачу выставки куратор проекта Валерий Вальран объяснил так: «Показать всю фототеку Смелова от 1960-х до последних работ». На первом этаже собраны работы, которые принято называть «Петербургом Достоевского». Для тех, кто не знает: это не прямая иллюстрация к произведениям Достоевского, а просто показ непарадного Петербурга — дворы-колодцы, флигели, брандмауэры… Особенно много разномастных крыш: их изломанные линии будто отхватывают куски от неба.
На втором этаже — тоже виды Петербурга, но совсем другие. В 1980-е Борис Смелов перешел на инфракрасную пленку, в петербургских пейзажах вместо тесноты появился простор, воздух… да и районы художника уже интересовали другие. «Город как будто воспарил, избавившись от литературных ассоциаций, — говорит Валерий Вальран. — Но напряженность Петербурга Достоевского передалась у Смелова Петербургу классическому. Это никому больше не удавалось». Сейчас, в эпоху «цифры», фотограф может придать любому снимку настроение при помощи технических средств, а несколько десятилетий назад у фотохудожника в распоряжении было только то, что он видит. Поймать момент — по щеке Аполлона Бельведерского в Летнем саду ползет паучок, найти ракурс — горгона Медуза на ограде 1-го Инженерного моста словно кричит что-то прохожим…
Помимо пейзажей на втором этаже — натюрморты из предметов старого быта, доставшихся художнику в наследство от бабушки-бестужевки, портреты обычных прохожих 1970-х, среди них — статуя Павла I в профиль, и смотрится император в этом окружении таким же чудаком и неудачником.
Наверное, через пару десятилетий Смелова будут воспринимать как классика и относиться к нему соответственно, и его фотографии, потрясающие нас, современников, зыбкостью и текучестью, станут общим местом… и чем-то незыблемым, как мраморные или бронзовые статуи. Но следует помнить, что на самом деле был Борис Смелов человеком неприкаянным, и судьба его — первоначальная «неофициальность», отсутствие мастерской, несколько коротких лет всеобщего признания и нелепая гибель от рук хулиганов — конечно же, трагическая.
Как называть человека, избравшего своей профессией художественную фотографию? Спор об этом идет до сих пор. Одним из первых людей с фотоаппаратом, назвавших себя художниками и так относившихся к своим работам, был именно Борис Смелов.

Татьяна КИРИЛЛИНА