Живые сокровища блокады

В школьном музее представили книгу о блокадных детях

Набережная реки Пряжки. Школа № 235. Сюда не так-то просто добраться, никакого метро поблизости нет, да и автобусы ходят мимо. Однако добраться стоит — потому что именно здесь находится музей «А музы не молчали...»,  посвященный культуре и искусству блокадного Ленинграда. 
Нам повезло: нас пригласили в музей специально. Дело в том, что здесь проходила встреча, посвященная книге Тамары Сталевой «Блокадных детей просветленные лица». Книга — сборник «художественно-документальных очерков» о детях, переживших блокаду и ставших писателями, художниками. Музей искусства при школе — как раз подходящее место для такого разговора.

На экран проецировали рисунки этих детей. Замечательные, профессиональные иллюстрации: зарисовки жизни осажденного города, автопортрет, написанный молодой художницей в ночь, которая, казалось ей, станет последней в жизни. Она выжила.
— Мне предложили похлопотать о том, чтобы детей, переживших блокаду в Ленинграде, приравняли к детям, вывезенным в немецкие концлагеря и там жившим в страшных условиях. Я сказала: нет! На меня здесь рассчитывать не нужно. Я никогда этого не сделаю. Я работаю с этой темой, знаю блокадных детей. И знаю, что город делал все, чтобы часть этих детей спасти. Для своей книги я выбирала детей немножко особой судьбы. Ребят, которые были связаны с искусством. Мне показалось очень важным, что музы охраняли этих детей, помогали им спастись. А тот, кто сделал больше всех, — это, конечно, их матери. Я замечала, что любой блокадный ребенок, рассказывая о своем детстве, обязательно скажет: «А мама у меня была самая красивая!» Это не просто так. Блокадные матери — это, может быть, и есть главные героини моей книги, главные музы.
Тамара Владимировна рассказывала о каждом своем герое как об отдельном сокровище. Обстоятельно и подробно. Кто-то из пожилых гостей слушал ее со всем вниманием. Не то — школьники, дети. Их, кажется, привели сюда, особо не спрашивая их желания. Они маялись, пересмеивались на задних рядах. Их одергивали. Учительница вывела на сцену хор первоклашек. Дети с напряженными лицами, глядя в никуда, нестройно затянули песню про маму и еще о чем-то. 
Им хлопали, на них умилялись пожилые люди. Потом первоклашек увели. Старшие продолжили разговор о блокаде. «Когда следующая музыкальная пауза?» — не выдержав, пробормотал кто-то из школьников.
Детей ведь тоже можно понять. Они — ровесники героев книги, но сложно им отождествить себя с кем-то, кто жил давным-давно, вот с этими пожилыми людьми, которым нравятся долгие медленные разговоры. Детей еще не тяготит огромный вес трудностей и бед, накопленных за долгую жизнь или внезапно взваленных войной.
Сотрудник музея Кузьма Носов взялся показать нам экспозицию и рассказал кое-что о том, какими силами держится музей.
— Вот программка концерта Клавдии Шульженко 42-го года. И синий платочек — наверное, тот самый. Есть экспонаты, связанные с Ольгой Берггольц: ее подлинный стол, ее автограф специально для тогдашних учеников этой школы. Ее хлебные карточки. Письма, адресованные Ольге Берггольц... А вот — то, что связано с Дмитрием Шостаковичем: его ноты, письма, фотографии. Крышка его рояля, его очки. И единственное фото, на котором Дмитрий Дмитриевич улыбается: на всех остальных снимках у него серьезное лицо. Партитура 7-й симфонии, пробитая насквозь осколком. Все это хранят наши ученики, ведь музей все-таки школьный.  С 1-го класса детей водят в музей, а уже с 4-го они могут проводить фрагменты экскурсий — становятся как бы сотрудниками музея. Более того, ученики выбирают себе экспонаты и становятся их хранителями: следят за их сохранностью, сочиняют о них какие-то истории...

Так что я, как выяснилось, ошибался. Ученикам в 235-й школе  совсем не все равно. А то, что они шептались и посмеивались, — очень понятно. Они же дети. Наверняка и их предшественники из книги Тамары Сталевой вели бы себя примерно так же. И это хорошо.

Федор ДУБШАН
Фото Натальи ЧАЙКИ

В Мой Мир

Опубликовать