«Киношок»: не до жиру — быть бы живу

Количество отечественных фильмов практически сошло на нет. Какие уж тут острые лакомства? Но для кого-то главным событием недавно завершившегося в Анапе фестиваля «Киношок» стала победа нового фильма Киры Муратовой «Мелодия для шарманки».

Про белые розы, седые ночи и шарманку

Один любит арбуз, другой — свиной хрящик, и каждый в своем праве. Для кого-то главным событием недавно завершившегося в Анапе фестиваля «Киношок» стала победа нового фильма Киры Муратовой «Мелодия для шарманки».

А кому-то эта мелодия показалась заезженной, грандиозная режиссерская шарманка — усталой, переизданный каталог авторских образов и средств — сводом давно известных материалов. Зато ему в кайф было оторваться на ночном внеконкурсном показе фильма Владимира Виноградова «Ласковый май», который на место в глубокоуважаемом шкафу с драгоценностями не претендует, но свою публику обязательно соберет, и в немалом количестве. Цифровых подтверждений ждать осталось недолго: на днях «Ласковый май» выходит на экраны.

Всерьез относиться к нему не нужно. Феномен невероятного успеха мальчиковой детдомовской группы он не объясняет, гипотезу ее кончины предлагает неубедительную. Попытка изобразить ловкача-продюсера Андрея Разина романтиком-авантюристом, почти бескорыстным Остапом Бендером вызывает улыбку, простодушное предложение поверить в разинские байки про его внедрение во властные кабинеты — и вовсе смешок. Сергей Романович в роли Юры Шатунова на три размера мельче своего прототипа, отчего крупномасштабные половозрелые девицы, раздирающие на сувениры щуплого октябренка, выглядят несколько странно. А у Михаила Сергеевича Горбачева в фильме есть ставропольский говор, но нет пятна, и вообще он зачем-то похож на Бориса Березовского.

Все эти претензии — большие и малые, общие и частные — «Ласковому маю» можно предъявить, но лучше этого не делать. Потому что фильм хорош в главном: он сродни тем восхитительным в бесхитростном лирическом убожестве песенкам про белые розы и седые ночи, которые свели с ума полстраны в конце восьмидесятых.

Пришлось переквалифицироваться в управдомы

«Мелодии для шарманки» и «Ласковому маю» незачем было спорить за первенство: каждый из этих фильмов соответствовал одной из «личин» двустороннего анапского фестиваля. Радикальные художественные средства разного рода, которые пускает в ход могучий режиссер Муратова, не могли не обрадовать фестиваль, когда-то получивший от родителей — президента Виктора Мережко и генерального директора Ирины Шевчук — резкое имя «Киношок». Это имя он за собой оставил, но донашивает его на домашних основаниях, изъяв из официальных документов, поскольку оно уже не первый год не имеет прямого отношения к сути здешних дел и ценится старожилами лишь за звучность, да еще по ностальгическим соображениям. В 1992 году, когда «Киношок» был зачат, фильмы в наших краях водились в достаточном изобилии: только-только схлынула волна «кооперативного кино», до неурожая конца 1990-х оставалось несколько лет. Обозревая произведенный за год валовый продукт, анапские отборщики твердо знали, что среди завалов наверняка отыщется что-то экстравагантное, пряное — короче, шоковое. Очень скоро стало, однако, ясно, что отечественному кино не до жира, с которого можно было бы весело побеситься осенью на Черном море: количество фильмов сошло почти на нет — какие уж тут острые лакомства? Над «Киношоком» нависла угроза содержательного коллапса, он это понял и оперативно «переквалифицировался в управдомы». Установленные между экс-советскими республиками пограничные столбы не отменили искреннего интереса к тому, что происходит в семье ближайшего соседа, недавно почти родственника. Небезразличный к этому интересу «Киношок» переназвался Открытым фестивалем стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии, унаследовав в новых временах миссию Всесоюзного кинофестиваля. Тот почил еще до смерти Союза, а при жизни собирал под свои стяги фильмы пятнадцати республик, которые сплотила, как известно, великая Русь. Теперь эту территорию инспектирует «Киношок» и ежегодно в сентябре знакомит всех интересующихся с результатами инспекции, складывая из них свою программу. И как, скажите, было не включить в программу-2009 на правах гвоздя фильм про самодеятельную музгруппу, заработавшую последнюю в советской истории настоящую культовую славу?

Буйволица, которая гуляет сама по себе

В нынешнем году важнейшие фестивальные решения принимали режиссеры Али Хамраев, Михаил Калатозишвили и Альгимантас Видугирис, а также критик Ирина Павлова. Председательские функции осуществлял писатель Владимир Маканин, так как вторым — после интернациональности — важным судейским принципом «Киношока» является главенство в жюри некинематографического художника.

Эти достойные люди отдали приз за режиссуру Арутюну Хачатряну за фильм «Граница» на сюжет, который будто бы специально сочинен в расчете на внимание анапского фестиваля: в приграничной полосе расположилась ферма, там живет буйволица, и для нее людской закон не писан — она свободна и гуляет где хочет, наплевав на государственную принадлежность мест для прогулки. Наверное, этой буйволице можно было бы выписать приз за лучшую женскую роль, и вполне вероятно, что в свои ранние годы «Киношок» поступил бы именно так. Однако нынешней осенью ему исполнилось семнадцать, и он по-взрослому сдержался: двумя актерскими наградами среди всех национальных школ выделил русскую. За лучшую женскую роль премировал очаровательную Ирину Агейкину из российско-казахско-франко-немецкой «Песни южных морей», а за мужскую — петербургского студента Сергея Кузнецова, сыгравшего влюбленного девятиклассника в фильме «С черного хода».

Эта аккуратная ретродрама Станислава Митина по прозе Михаила Рощина представительствовала в полнометражном конкурсе от российского кино, конкретно — от петербургского. Нашему местному кино фестивальный президент Мережко не чужой человек, но к этой награде он не причастен — у них с гендиректором были собственные призы, и получили их Ренат Давлетьяров (как лучший продюсер СНГ) и Ираклий Квирикадзе — с формулировкой «За мужество и достоинство в профессии».

Квирикадзе стал главным героем торжественного закрытия: на сцену он поднимался четыре раза. Первый раз — за вышеуказанной президентской «Госпожой Удачей» имени Павла Луспекаева. Второй — за денежным грантом на проект «Крылатые кошки» по его сценарию и в предполагаемой режиссуре Наны Джорджадзе (этот проект стал одним из победителей в конкурсе, который впервые прошел в Анапе и теперь станет традиционным). Третий — когда он был объявлен лучшим сценаристом (фильм «Метеоидиот» той же Джорджадзе). Наконец, в четвертый — получать приз лучшего оператора за своего сына Михо Квирикадзе: он снял «Метеоидиота» в тандеме с Валтером ван ден Энде.

Нынешним летом седобородому Квирикадзе, каждое утро совершавшему многокилометровые забеги по черноморской береговой кромке, исполнилось семьдесят, и такой массированный наградной артобстрел отчасти может быть объяснен этим юбилейным обстоятельством. Другое обстоятельство и другая, на этот раз безрадостная дата — годовщина осетино-абхазских событий, каковые не способны, по мысли и по чувству «Киношока», опорочить российско-грузинские взаимные чувства. Впрочем, и без всех попутных обстоятельств удивительный сценарист, оригинальный режиссер и просто волшебный сочинитель Квирикадзе был бы достоин разнообразных почестей, даже если бы оставался автором одного-единственного фильма «Пловец» про бородача Дурмишхана Думбадзе, осуществившего заплыв Батуми — Поти.

От Анапы, в сущности, совсем недалеко.

Дмитрий САВЕЛЬЕВ