Когда б вы знали, из какого «сора»...
Перед встречей Нового года по буддийскому календарю полагается пройти обряд очищения — как горожанам, так и самому городу
В отличие от Запада, где Новый год «всего лишь» веселое добавление к Рождеству, в восточных религиях это главный праздник года. Искренне верующие люди подводят итоги уходящего года и просят высшие божества очистить их от плохой кармы, а все зло оставить в прошлом году.
Именно так происходит у буддистов, согласно верованиям которых Новый год наступил вчера, 3 февраля. Встрече его предшествовал обряд Дугжууба, что в переводе означает «очищение». Петербургские буддисты провели его в дацане «Гунзэчойнэй» — храме на Приморском проспекте, 91.
Обряд этот на первый взгляд довольно прост. Начинается он дома. Надо замесить тесто (только мука и вода, без каких-либо добавок!), после того как оно схватится, разделить его на небольшие кусочки и обтираться ими. Сначала тесто нужно покатать по лбу — символически собирая на него дурные мысли, затем вокруг рта — собирая дурные слова, по груди — очищая душу, а затем в ладонях — как бы наматывая на тесто неблаговидные деяния. Можно также прокатать тесто по всей поверхности тела, представляя при этом, что из него вытягивается все плохое: болезни, порча, негативные эмоции.
Как только тестом обтерлись, из него лепят фигурку человечка, так называемый табалан, как бы передавая этой символической фигурке все свои болезни, беды, потери и возможную порчу. Затем табалан подлежит сожжению, ибо, как утверждает буддийское учение, в огне сгорают все духовные препятствия и дурные помыслы.
Тонкость, однако, в том, что костер, в котором табаланы должны сгореть, может быть разведен только на территории буддийского храма священнослужителями — ламами и освящен ими.
«В буддийской традиции, очень давно синтезированной с верованиями анималистического толка, категорически запрещается приносить вред основным элементам природы, в том числе и огню, ибо тем самым наносится вред самому себе и всему, что окружает человека, — поясняет настоятель петербургского дацана Буда Бадмаев. — Огонь как символ очищения, в который бросают табаланы, может находиться только в храмах или монастырях. А костер, который вы разожгли сами, например в лесу или на дачном участке, очистительным быть никак не может. Напротив, вы будете осквернять дух огня, бросая в костер мусор, даже такой, как табаланы.
Поэтому в питерском дацане «Гунзэчойнэй» вечером 1 февраля, что называется, яблоку негде было упасть. Живая река разливалась перед плотиной ограды дацана, ручейком просачиваясь через узкий вход, обтекая храм по часовой стрелке и далее устремляясь мимо ряда молитвенных барабанов с мантрами. Эти барабаны полагается поворачивать, опять же, по часовой стрелке, причем обойти их ряд требуется не менее трех раз. Лишь после этого можно бросить табаланы в костер.
Но и это полагается делать правильно. Ибо в ограде дацана подготовлено два костра. Один, поменьше, — для табаланов, а в другом, большом, должен быть сожжен «сор» — напоминающая наконечник стрелы пирамида из реек и бумаги, увенчанная черепом из теста. Ритуалу сожжения предшествует молебен, в ходе которого под пение мантр в него «вкладывают» плохую карму общины за прошедший год.
Храм небольшой, и значительной части пришедших приходится внимать мантрам на улице. Среди прихожан немало молодых людей. Вот несколько из них держат в руках фигурки из теста, которые вот-вот последуют в костер.
«Да, я дома обтерлась тестом с ног до головы, обтерла и свою новорожденную дочь Машу, которой сегодня исполнилось ровно три недели, — говорит Вероника Ялунина. — Если бы вы знали, какое чувство очищения я при этом испытала!»
А ее друг Леша обтер тестом даже своего кота! «А почему бы и нет? Монголы перед Новым годом чистили своих скакунов, меняли им сбрую, седло. Даже собакам надевали новый ошейник! Вот и я «очистил» своего любимца, пусть в новом году у него все будет хорошо», — поясняет Леша.
Спрашиваю у трехлетнего Нимгира, сидящего на руках у своей тети Майи, что он чувствовал, обтираясь тестом. «Я буду хоросий!» — говорит он и радостно смеется. «Он здесь уже второй Новый год, — говорит Майя, студентка Сангига. — Родители мальчика работают, поэтому привела его я».
Но вот «сор» начинен плохой кармой. Двери храма открываются, и ламы под пение мантр и звуки барабана и труб медленно несут «сор» к костру.
Все-таки какая плохая карма у нашего города, с каким трудом она из него исходит! Одна створка дверей храма никак не желает открываться. На заснеженной лестнице один из лам едва не поскальзывается. Да и костер для «сора» никак не желает разгораться, приходится факел и сам костер обильно спрыснуть бензином…
В конце концов костер разгорается, и «сор» благополучно отправляется в него. Что ж, будем надеяться, что все плохое для нашего города осталось в прошлом году. Только нельзя оглядываться на костер — иначе плохая карма может вырваться из огня и прицепиться еще на год.
...Костры уже догорали, когда к храму подбежали две экзальтированные дамочки. «Где тут можно купить тесто?» — с места в карьер спросили они. «Проснулись, его каждый сам делает дома», — весело отвечали им успевшие очиститься. После звонков некоему Валере выяснилось, что тесто можно попытаться приобрести в кафе бурятской кухни, расположенном в подвале храма. Вообще-то из него делают национальные пельмени бууза, но и для Дугжуубы оно тоже сойдет. И, заплатив за свой мучной шарик по пять рублей («так будет считаться, что вы приготовили его сами»), дамочки поспешили приобщиться к обряду очищения…
Борис ОСЬКИН, фото Натальи ЧАЙКИ
