Кому «Борис Годунов» писан?

Мы отправляем наших малышей в школу. Доверяем их учителям. Детей учат чтению и письму, мировоззрению и музыке, изобразительному искусству, литературе и… многому-многому другому. Но ...

Мы отправляем наших малышей в школу. Доверяем их учителям. Детей учат чтению и письму, мировоззрению и музыке, изобразительному искусству, литературе и… многому-многому другому. Дети растут, предметы усложняются. Согласно программам под руководством опытных педагогов наши малыши, а затем подростки читают поэзию, слушают музыку. Тысячи дней, десятки тысяч часов. Шестую часть жизни дети проводят в школе.

Представим себе выпускника школы, в багаже которого подлинное знание поэзии Пушкина и Пастернака, Ахматовой и Блока, романов Достоевского и Толстого, музыки Баха, Бетховена, Чайковского. Кто этот человек? Невероятно глубокая, тонко чувствующая личность, с феноменальной речью и мышлением. Обладатель высокого вкуса. Тот, кто уже никогда не сможет жить без подлинной поэзии и музыки. Речь которого обогащена знанием грандиозных поэтических творений. Взгляд и мысль — картинами Леонардо и Тициана, Рембрандта и Левитана.

Я знаю, вы горько усмехнетесь. Потому что слышите реальную речь большинства вчерашних школьников. Вы видите, какие программы телевидения они смотрят. Вы знаете круг их интересов. Вы можете почитать их переписку в блогах, их уровень реакций на события. Вы можете послушать их любимые поп-тексты, их поп-музыку. То, что они принимают и воспринимают. Не все, конечно. Но я пишу о подавляющем большинстве. Так в чем же дело? Что с ними сделали? (а может быть, чего НЕ СДЕЛАЛИ).

Мне не раз приходится проводить мастер-классы на музыкально-педагогических факультетах университетов. Задача, которую я ставлю студентам, более чем проста: рассказать детям о своем любимом музыкальном произведении.

Студенты, без пяти минут педагоги, выходили на сцену и говорили (вот начало о любимом Мусоргском, о его опере «Борис Годунов»):

— Великий русский композитор Мусоргский очень любил народ, он искал музыкальной правды.

— Стоп! — говорю я. — Вы уже все испортили!

— ???

— Нельзя начинать урок с «великого» Мусоргского и с народа. Вам не поверят!

— Но ведь опера Мусоргского «Борис Годунов» называется «народная музыкальная драма»!

— Точно, называется. Но спросите у ваших учеников, кто такой народ. Они скажут, что народ — это люди. А люди — те, кто идет по улице. Это все для них абстрактно. Не цепляет, не трогает, проскальзывает мимо. Нельзя упоминать всуе Народ и Бога. А Мусоргского вы с ходу определили в «великие». Для учеников он еще не великий. До тех пор, пока вы этого не докажете.

— А как начинать?

— Вот вам вариант: «Как вы думаете, можно ли написать произведение для театра, где за два с половиной часа на сцене появятся царь, нищий юродивый, монах-летописец, хозяйка корчмы, играющие дети, нянька, государственный преступник, беглые монахи, русские, поляки, православные, католики, иезуиты, бояре, ссорящиеся бабы, воевода, пристава? Можно ли себе представить, что мы за короткое время побываем в древнем Кремле, в монастыре, в приграничной корчме, на Красной площади, в польском замке Сандомире, в лесу, в царских палатах? Где все начинается с прославления красного солнца и царя, а заканчивается песней нищего: «скоро тьма придет… горе, горе Руси, плачь, плачь, русский люд, голодный люд». Где народ славит, ругается, дерется, кричит, требует, смеется, убивает, а затем безмолвствует».

Понимаете, о чем идет речь? Вы скоро вместе с детьми сделаете вывод, что за два с половиной часа охвачен целый исторический космос, целый народ целой страны.

…Эту студентку научили многим предметам, но она не готова идти в класс. Она не готова к общению с детьми. Она беспомощна.

И ученики самостоятельно не придут на оперу «Борис Годунов», ибо на уроке не было потрясения, не рождена потребность. Минимум половина предметов, которые преподавали нашей студентке, ей не нужны…


Пятница с Михаилом Казиником