«Иногда в жизни надо рисковать»

Андрис Лиепа представил новый фильм «Рудольф Нуреев. Мятежный демон»

Фильм, снятый талантливым режиссером Татьяной Маловой, основательный: документальный, биографический, продолжительностью 100 минут. О великом танцовщике ХХ века вспоминают его друзья, коллеги, балетные критики Парижа, Санкт-Петербурга, Уфы, Москвы, Казани. Ведущий фильма — народный артист России Андрис Лиепа, который, несмотря на запреты советской власти, встречался с Рудольфом Нуреевым в Париже и дружил с ним.

После премьеры в «Авроре» Андрис Марисович ответил на вопросы нашего корреспондента.

Нуриев или Нуреев?

— Андрис, а как все-таки правильно писать: Нуриев или Нуреев? Всюду пишут по-разному…
— Честно говоря, меня это тоже смущает. Когда я последний раз был в Казани, то убедился, что они пишут — Нуреев, через два «е».

— А что у Рудольфа в паспорте было написано?
— Честно говоря, я паспорта не видел, не могу сказать.

— А где, кстати, его паспорт?
— Наверное, где-то во Франции.

— Кто там хранит память о Нурееве?
— Там есть два фонда, но с этими людьми я не знаком. Я очень хорошо общался с его ассистенткой Дуз Франсуа. К сожалению, она заболела и тоже уже ушла из жизни, так что звонить некому, узнать, что и как, невозможно.

— А семья?
— Его семья здесь. Были две сестры… Я, честно говоря, в историю после его кончины не входил. Я просто слышал, что он долго не писал завещания, боялся, что это ускорит кончину…

«Если ты даже близко подойдешь к «Гранд-Опера», тебя заберут и отправят в Москву!»

— А какие-то солидные, серьезные книги о Нурееве существуют?
— Сейчас сложно что-то говорить, это как о моем отце… Очень много людей, которые вспоминают, как это было, а на самом деле, если и были знакомы, лишь мельком. Зато у них буйная фантазия. Я взялся за этот фильм, потому что лично знал Рудольфа. И в этом, наверное, основная мотивация моего участия. Мне очень хотелось рассказать о гениальном танцовщике, потому что он действительно оказал на меня огромное влияние. Это один из тех великих людей, которому хотелось подражать, у которого хотелось что-то брать для себя. Я не имею в виду тупое копирование — «пытаться быть Нуреевым», а взять эту эмоцию, его настроение, ощущение поведения на сцене. Что такое Принц? Он был настоящим Принцем на сцене. Это бывает очень редко. Конечно же, все сложилось благодаря замечательной школе, Александру Ивановичу Пушкину (артисту балета и выдающемуся балетному педагогу. — Прим. авт.). В наше время уже появились видеоматериалы, которые можно смотреть в режиме «slow motion» («замедленное движение». — Прим. авт.), когда ты можешь увидеть, как это движение делается. В моем детстве, в юности, когда только появились видеомагнитофоны, я просто гонялся за его выступлениями и очень-очень много для себя взял. И когда я вырос и стал танцевать, Рудольф обратил на меня внимание именно потому, что я пытался каким-то образом быть близким ему по духу. И когда я танцевал в Париже, он через своего друга сделал приглашение прийти посмотреть его новую постановку «Золушки». Я пошел к своему руководству, спросил, можно ли пойти посмотреть «Золушку» Нуреева. Мне сказали: «Если ты даже просто близко подойдешь к «Гранд-Опера», ты не просто никуда больше не выедешь, тебя тут же заберут и отправят в Москву». Это был 87-й год.

— И как вы поступили?
— В результате я получил приглашение, которое было абсолютно феноменальным. Он пригласил нас, меня и Людмилу Семеняку, поужинать у себя после спектакля, и мы тайно приехали к нему на квартиру.

— Больше уже разрешения не спрашивали?
— Мы поняли, что это катастрофа, что никому говорить нельзя. Ночью вышли из отеля, в двух кварталах нас ждала Дуз на своей машине, у нас был пароль «Cinderella» — Золушка. Мы дали три круга вокруг отеля, смотрели, что за нами нет хвоста, завернули за угол, вскочили в машину и уехали.

— А мысли надеть на голову парик и сходить на спектакль не возникало?
— Наверное, в жизни, как и у Рудольфа, были такие моменты, когда надо было рисковать. И я ставил на чашу весов то, что увидеться с легендарным человеком — важнее, чем все остальное. Он предлагал сесть в ложу, которая была бы закрыта. Но, зная вездесущесть нашего КГБ, надеяться на что-то хорошее было бессмысленно. Двое наших танцовщиков, которые были в Вене, пошли смотреть «White Nights» — «Белые ночи» с Барышниковым, — их на два года сняли с зарубежных поездок, что тогда было суровой карой. За то, что они пошли в кинотеатр и посмотрели этот фильм.

«Я сделал этот фильм. Дальше пусть решают сами»

— В Петербурге память Нуреева достойно хранится?
— Молодежь смотрит его фильмы, смотрит, как он танцевал. Он же продолжал великую школу Чабукиани, которая была здесь. Те люди, которые были после него, тот же самый Миша Барышников, уже стали продолжателями того, что делал Рудольф. Но, знаете, сейчас я живу в Москве и мне очень сложно говорить о том, что происходит здесь, в Петербурге.

— Скажите, а конкурс Нуреева возможен в наших краях?
— Вообще, это было бы здорово, потому что он действительно легендарная личность…

— Правда, что после фильма о Нурееве та же команда собирается снять еще и сериал о нем? Уже не документальный, а художественный, если, конечно, так можно говорить о сериалах…
— Я пока в это все не верю. До тех пор пока не увижу, что получится. По той причине, что было огромное количество фильмов, которые хотели создать эмоцию Анны Павловой, Вацлава Нижинского, и все это получалось на очень низком художественном и эмоциональном уровне. К сожалению, повторить историю этих великих людей пока не удалось… Но это не только наша беда. Вот сейчас вышел фильм «Джобс», и те люди, которые знали Джобса, в шоке.

— А с «Высоцким»… Та же история?
— С «Высоцким» немножко другая история. Но это долгий разговор.

— Ума не приложу, как в нынешней ситуации грубого попирательства толерантности вам удастся рассказать историю личной жизни Рудольфа Нуреева…
— Я сделал этот фильм и участвовал в нем как ведущий. Всё. Мои функции — я приехал и помогаю представить фильм. Я дальше не лезу. Пусть все решают сами.