Кто последний?

Толпы петербуржцев выстраивались в очереди, чтобы попасть в музеи. Музеев, библиотек, галерей, выставочных залов и дворцов в этой бессонной ночи участвовало так много, что уже понимаешь: необъятного не объять. Успеть бы побывать хоть в двух-трех местах.

Дым холостых патронов под жареного сверчка

Планы? Планы-то были большие. Но хоть организаторы и пообещали повесить расписание разводки мостов накануне праздника — этого, кажется, сделано не было. А посмотрев на пробки на дорогах и на специальные маршрутные автобусы, забитые людьми, как винные прессы виноградинами, я окончательно решил ограничиться окрестностями дорогой редакции. То есть не выбираться никуда с Петроградской стороны. Благо, и тут было на что посмотреть.

Сперва — Артиллерийский музей. Тут под деревьями бродят толпы таких персонажей, которых больше нигде не увидишь вместе. Солдаты американской гражданской войны в серых шинелях общаются с варварами-германцами — в клетчатых штанах, обнаженными по пояс. Мимо проходят, обнявшись, эсэсовец и римский центурион. На голове у эсэсовца шлем с гребнем, а центурион напялил на себя фашистскую каску. «От Первого Рейха — Третьему Рейху!» — возглашает центурион нетвердым голосом.

Публика толпится вокруг большого участка, отгороженного лентой. Я заглядываю поверх голов. Там окопы и блиндажи: собираются разыгрывать эпизод из баталий Первой мировой войны. Фрицы в характерных касках скрючились за пулеметами. Началось, и все окрестности задрожали от выстрелов и канонады. Когда начинает работать пулемет — уши и вовсе закладывает. Гранаты и мины так и летят в разные стороны и взрываются со вспышкой, грохотом и столбом дыма. Одна бухнулась в толпу зрителей, почти мне под ноги. Публика порскнула в стороны, но, к счастью, взрыва не произошло.

— Ружья у нас настоящие — видите, на стволе выбито «1923 год»? Стреляют, конечно, холостыми. А гранаты и мины — это просто хлопушки, начиненные минимальным количеством взрывчатки. Они только выглядят как подлинные, — объяснял мне после боя ефрейтор егерского полка Иван.

В Артиллерийском начали готовиться к следующей схватке, уже между Красной Армией и фашистами. А я покинул зону боевых действий и отправился к Планетарию.

Надо сказать, что, хоть зрителей бродили и толпы, слишком намусорено, как это бывает на Дне города или там Пивном фестивале, не было. Урн, правда, катастрофически не хватало, но аккуратные граждане кидали мусор все-таки не где попало, а возле бачков. Чувствуется, что люди пришли на пиршество культуры и знания!

То же самое с туалетами. Было их поставлено откровенно мало, но, судя по очередям, вытянувшимся к ним, — люди не стремились найти облегчение во дворах и тенистых зеленых уголках.

К Планетарию протянулась очередь еще больше — через всю площадь и куда-то за Мюзик-холл. «Час простоите, и пустят», — меланхолически сказал человек, стоявший уже у самого входа. Энтузиазма у ожидающих было много — все-таки Планетарий в первый раз принимает участие в Ночи музеев. Как выяснилось, все это было ради получасового сеанса с лекцией. И кажется, не сильно отличалось от обычного режима работы Планетария.

Чуть-чуть обескураженный, вышел я из зала. И оказалось, что это не все сюрпризы, которые подготовил космос. На площади выстраивались загадочные неземные фигуры. Их кожа светилась разными цветами. Оказалось, это девушки в невообразимых платьях. Оголенные участки тел девушек и их волосы опрыскивали лаками из баллончиков. Агрессивный макияж довершал впечатление: и впрямь казалось, что пора звать агентов Малдера и Скалли вместе с Эрнстом Мулдашевым.

Это Планетарий вместе с Петербургской ассамблеей стилистов устроил шоу «Загадочный космос». Стилисты соревновались в создании фантазийных образов, а потом устроили дефиле.

Насмотревшись на моделей из открытого космоса, я отправился в Зоопарк. К этому времени уже стемнело. Толпы бродили между клеток. Публика строила рожи японским макакам, фотографировалась вместе с чучелом тигра и шла фотографироваться в костюме белого медведя.

Зверей было видно немного, и те казались какими-то пришибленными. Волк пластом лежал на полу вольера. Тигр забился в угол. Рысь Линда стерегла сон дрыхнущей кошки Дуси, отвернувшись от людей. Из-за стены Зоопарка доносилась пальба — это рядом, в Артиллерийском, фашисты дрались с нашими.

— Звери тяжело, конечно, переносят весь этот грохот, — рассказала мне сотрудница Зоопарка. — Особенно птицы: они уходят с гнезд, бросают детенышей.

— Грустно. А на что посоветуете посмотреть?

— Идите в 11-й павильон. С надписью «Страшилки».

Я нашел павильон, нашел надпись. Тут взималась дополнительная плата — очевидно, за эксклюзивные впечатления. Внутри было темно. Фонарь освещал только очертания стоящей на столе миски и лицо служащего.

— Попробуйте то, что внутри, — предложили мне.

Я сунул руку в миску и нащупал что-то маленькое и хрупкое, вроде корюшки. Сунул в рот. На зубах захрустело. Вкус был приятный, солоноватый.

— И что это я съел?

— Жареного сверчка.



Как пройти в библиотеку?

Сказать, что с погодой в Ночь музеев повезло — ничего не сказать. Теплый вечер грядущей ночи начался 15 мая в Петергофе. Причем поначалу показалось, что посетителей будет немного. Но перед входом в Нижний парк я поняла, что вечер удастся — современники уже активно осваивали ремейки старинных велосипедов, а потом шли в Музей императорских велосипедов, чтобы посмотреть на подлинники, принадлежавшие династии Романовых.

С прошлого сезона в петергофском парке «Александрия» курсирует маленький паровозик. В этот вечер он бесплатно катал всех желающих: от Музея семьи Бенуа, где каждый мог нарисовать свои впечатления, до единственного в России Музея игральных карт в Верхнесадском доме. Тут можно было построить свой собственный карточный домик или полюбоваться ловкостью рук фокусников, творивших с картами чудеса.

Музеев, библиотек, галерей, выставочных залов и дворцов в этой бессонной ночи участвовало так много, что уже понимаешь: необъятного не объять. Успеть бы побывать хоть в двух-трех местах.

Вот я уже у станции метро «Горьковская». Пройдем по Каменноостровскому — в Музее Кирова толчея, на кухне царят самовар, утюг и примус — непременные атрибуты ленинградской довоенной жизни, в наушниках каждый может послушать популярные мелодии тех лет. Спешу вернуться на Каменноостровский, чтобы не пропустить «Парад зайцев». И вот люди с белыми длинными матерчатыми ушами, с морковками и плакатами типа «Заячье — зайцам!», «Русаки и Беляки — объединяйтесь!» движутся толпой в сопровождении милицейских мигалок от Заячьего острова. Эти зайцы шествуют в Музей петербургского авангарда, где развернута выставка «чудовищ будетлянского воображения» — архитектурных идей поэта Велимира Хлебникова.

Зайцы скрылись, а корреспондент «ВП» решила вернуться к Петропавловской крепости. Уже изрядно стемнело, собор сиял, люди сидели на скамьях под открытым небом и слушали льющиеся сверху, со звонницы, звуки карильона. Между тем огромная очередь желающих выстроилась к Трубецкому бастиону — многие молодые люди, как оказалось, никогда не бывали, даже в детстве, в экспозиции Петропавловки и не знали о знаменитой царской тюрьме ничего.

...Я на Итальянской улице. Рядом девушка с кем-то громко говорит по телефону: «Да не знаю я, где эта Итальянская и эта чертова гигиена!»

В Шереметевском саду у Фонтанного дома горели плошки с живым огнем, звучали музыка и стихи. Читали современные поэты, и звучал голос Бродского — 24 мая ему исполнилось бы 70 лет.

...Вот утро, я с грустью листаю буклет и перечитываю анонсы ушедшей ночи. Мало увидела, вот, говорят, в «Маяковке» дебютировала программа «Свидание в библиотеке» — для любителей литературы, которые могли познакомиться «в процессе пятиминутных бесед». Ну что ж, надеюсь, на следующий год можно будет услышать в три часа ночи закономерный вопрос: «Как пройти в библиотеку?»


Федор ДУБШАН, Галина АРТЕМЕНКО

Фото Натальи ЧАЙКИ и Галины АРТЕМЕНКО