Лиза Боярская: Раз существует на свете такая прекрасная любовь, не зря крутится этот шар!

На экраны вышел фильм Игоря Копылова «Не скажу», на съемках которого Лиза Боярская и Максим Матвеев так вошли в роли, что вскоре поженились

Рекламная кампания вокруг нового фильма актера и режиссера Игоря Копылова «Не скажу» очень соответствовала названию ленты. О фильме почти ничего не говорили. Если и сообщали что-то — то расплывчатыми намеками. Говорили, что в фильме главные роли исполняют Елизавета Боярская и Максим Матвеев; что кино — про любовь.
Причем не то чтобы создатели не хотели объяснить, скорее — не могли подобрать нужные слова. Даже на премьерном показе в «Авроре» съемочную группу и самого режиссера, казалось, обуяла какая-то растерянность.
— Рассказывать про то, как мы снимали, можно долго, — заявил режиссер перед тем, как погас свет. Вот и все. «Не скажу», — как бы повторил он нам название, лукаво подмигивая.
Его можно понять: кто же захочет предупреждать о таком сюрпризе. Когда смотришь фильм — и впрямь преисполняешься озадаченности: а что здесь, собственно, происходит? Какая-то цепочка образов, сцепленных один с другим какими-то незаметными сочленениями: подвал, пистолет, вода, колокол… В потемках мечутся две фигуры: мужская и женская.
Наконец цепочка материализуется буквальным образом — шарик катится по желобку, падает в отверстие, запускает музыкальный автомат. Рассветает.
Становится яснее, что к чему. В квартире, обставленной со вкусом, ссорятся двое: герои Лизы Боярской и Максима Матвеева.
Он — саркастичен, она — пытается не сорваться в истерику. То смеются, то плачут, то пляшут. Признаются, что у обоих уже давно есть любовь на стороне. И вроде бы расстаются.
Где-то в тени, за вешалками с пальто, рыщут и прислушиваются к разговору не то домовые, не то духи: голые фрики, густо измазанные побелкой.
Вся история, как выясняется в самом конце, — достаточно простая и даже банальная. Но рассказана она таким образом, что дробится на шизофренические осколки, из которых лишь постепенно вырисовывается нечто общее.
Игорь Копылов, который в своем фильме выступил и сценаристом, очевидно, так и задумал — чтоб ясность понимания происходящего приходила очень, очень постепенно, фрагментами. Собственно, кино и распадается на такие фрагменты, в каждом из которых герои ненароком проговаривают что-то существенное. Одновременно они представляют сценки, как при поступлении в театральный: то «ревность», то «гнев», то «лихорадочное веселье». И Елизавета Боярская, и Максим Матвеев более или менее успешно исполняют эти сценки: уж на четверку-то наверняка. Другое дело, что персонажи оказываются точно так же разорваны «на тысячу маленьких медвежат»: они так раздроблены, что сочувствовать как-то уже и некому.
После показа режиссер, вопреки обещанному в пресс-релизе, не хотел оставаться для беседы с публикой. Он собирался улизнуть в ресторан. Мне все-таки удалось буквально поймать Игоря Копылова за рукав:
— Что именно вы хотели показать зрителю? Русского Дэвида Линча?
— Я не Дэвид Линч, это было бы уж слишком хорошо для меня, — ответил мне Копылов. — Я просто хочу, чтобы люди смеялись и плакали, видя мою картину, наблюдая за моей фантазией.
«Уходит в глухую несознанку», — понял я. И подошел к Елизавете Боярской.
— Много вы своего внесли в эту картину? Пришлось выложиться?
— Да, очень много — и я могу сказать то же самое о каждом из членов съемочной группы. Пришлось выложиться. Утешает то, что финал — светлый и воздушный. И если существует такая прекрасная любовь, как в нашем фильме, — остается и надежда, что не зря крутится этот шар.
А я наконец отвечу на главный вопрос, который может быть поставлен перед рецензентом: понравился ли мне фильм? А вот не скажу.

Федор ДУБШАН