Между «Просветом» и «Парнасом»

Корреспондент «ВП» спустился в тоннель метро

Час ночи. У метро пусто. Последний поезд из Купчина уже давно прибыл. Его пассажиров поглотила дождливая ночь «Просвета». Вестибюль притушил огни, но двери пока не закрылись — в просвете между банкоматами спал бомжик. Милиционер вытащил его на мокрую улицу. После чего уборщицы позакрывали двери, убив последнюю надежду у тех, кто думал, что еще успеет. Метро заснуло. Так кажется всем, кто ночью остается наверху. Но это не так.
Нет, крыс размером с собаку там нет. Нет и людей в штатском, которые обслуживают спецдепо для поездов Медведева, Путина или Матвиенко. Это тоже миф. Но именно ночью жизнь в метрополитене только начинается. Ведь из 14 тысяч сотрудников подземки 8 тысяч работают исключительно по ночам. Это монтеры и обходчики путей, механики, электрики... Тоннели обжиты ими на протяжении всех 350 километров. Корреспонденту «ВП» удалось попасть в святая святых.

И целый день — свободен

Начальник службы пути Санкт-Петербургского метрополитена Геннадий Павлов встретил журналистов, конечно, наверху. Контролер станции включил эскалатор, на котором мы и спустились. На соседних движущихся лестницах кипела жизнь. Слева ремонтники разобрали ступени и ковырялись в их механизмах. Справа электрики снимали плафоны с ламп — протирали пыль, меняли перегоревшие источники света. На платформе несколько человек возились с какой-то рельсовой тележкой, набитой оборудованием. Геннадий Павлов объяснил, что это бригада дефектоскопистов, которые настраивают, соответственно, дефектоскоп — прибор, ультразвуком проверяющий целостность рельс. Познакомил со старшим — Анатолием Гвоздевым. Он, пожилой уже человек, 34 года работает в метро, и все 34 — в ночную смену. Конечно, невольно вырвался вопрос.
— У вас бессонница?
— Нет, что вы. В метро пришел молодым, когда только дочка родилась. Ее надо было в садик водить, из садика встречать. С дневной работой ничего бы не вышло.
— А спите-то вы когда?
— Дочка-то уже выросла, конечно. А мой режим меня полностью устраивает. Домой с работы прихожу где-то в семь утра и до полудня сплю. А потом целый день у меня до полуночи свободен. А с дневной работой я бы столько времени терял!

Щебень на стрелках
Впереди у нас — тоннель. Нас отвели на пост управления станцией. Это небольшая комната, в которой куча телефонов, пультов и мониторов с картинками различных помещений. Как рассказал Геннадий Павлов, здесь трудятся сотрудники службы движения. Это, в отличие от путейцев, элита метрополитена — работают в тепле и чистоте. Одно слово, командный пункт.
На посту нам сразу же выдали рыжие жилеты со светоотражающими полосами — это обязательный атрибут. В темных тоннелях без них нельзя. Когда же мы наконец туда пойдем? Тут дежурная станционного поста Татьяна Думина — она, кстати, сотрудник с 33-летним стажем — объявила: «Напряжение с контактного рельса снято, разрешается производство работ».
Вот, оказывается, чего все ждали. После этой команды платформа опустела. Люди в рыжих жилетах ушли в темноту. И мы за ними.
Оказалось, народу там много. Если идти по тоннелю, вам могут встретиться совершенно разные люди — обходчики, монтеры, дефектоскописты, механики СЦБ (сигнализация, централизация, блокировка), рабочие ЭМС (электромонтажной службы), рабочие службы сооружений. Мимо них время от времени ездит вагонетка, на которой по точкам развозят материалы и питьевую воду.
Нам первой встретилась бригада по подбивке стрелочного перегона. Как объяснили рабочие, если прямые пути уложены в бетон, то стрелочные перегоны всегда кладутся на щебень. Поскольку на поворотах даже с большим радиусом поезд бросает из стороны в сторону, на стрелках от бетона, будь он там, быстро бы ничего не осталось. Поэтому пока ничего лучше щебня не придумано. Только во время движения поездов его выбивает из-под шпал и те начинают «гулять» вверх и вниз. Время от времени его надо подбивать обратно под брусья. Делается это штуками, похожими на отбойные молотки, только вместо лома на перфораторе устанавливаются лопатки.
Пройдя вперед, мы смогли наблюдать работу дефектоскопистов. Они ищут треснувшие от давления и усталости рельсы. 8 каналов ультразвука, на которых работает прибор, позволяют найти даже самую маленькую трещинку. Остродефектные рельсы, а таких в этом году было обнаружено 25, сразу же заменяются. За другими, где трещины не такие опасные, ведется тщательное ежедневное — вернее, еженощное — наблюдение.

Чисто женская профессияСледующим на путях нам встретился обходчик. Вернее, встретилась. Точнее, мы ей встретились на пути ее обхода. Как рассказал Геннадий Павлов, женщинам мало где можно работать под землей, но обходчик путей — чисто женская профессия. По сути надо с фонарем идти вдоль рельсов и все рассматривать. Если много мусора, выметать его, если много мазута, стирать. Инструментарий — фонарь, веник, тряпка и что-то вроде альпенштока. Эта работа, по словам Геннадия Павлова, настолько муторная и однообразная, что мужчины не выдерживают, а женщины — отлично справляются.
Обходчица Юлия Спашко не совсем согласилась с ним:
— С работой справляюсь, конечно, но хотелось бы чего-нибудь более творческого.
— Интересно, чего?
— Смеетесь. А я ведь, пока дочка не родилась, 10 лет играла в оркестре имени
П. С. Смирнова. Мы много разъезжали, за рубежом на гастролях были. С ребенком я такого не могу себе позволить. Вот здесь по ночам и работаю… Сначала думала, не смогу. Эти ужасные шпалы! Но пообвыкла. Видимо, наследственное — у меня ведь вся семья в метро работает. Теперь 5 — 6 километров за ночь спокойно прохожу.
У Юлии кроме инструмента обходчика за спиной висел рюкзак. Как она объяснила, перегоны все разные. Здесь — между «Просветом» и «Парнасом» — тепло, а с другой стороны жутко холодно, а еще вентиляцию включают и в лицо летит мусор. Так что в рюкзаке — перчатки, шарфы, вода и другие приспособления для более комфортной и эффективной работы.
Юлия была последней, с кем нам удалось поговорить. Остальные, со своими делами, ушли далеко по путям. Поэтому наш экскурсовод предложил выбираться наружу. Тем более оказалось, что уже около пяти утра.
Приехав домой, ваш покорный слуга, конечно, сразу лег спать. Надеясь, как Анатолий Гвоздев, проснуться в полдень и пойти уже на свою работу. Но не вышло. С трудом открыл глаза в два пополудни. И весь остальной день был вялый. Нет, ночная работа — не для всех.

Михаил ТЕЛЕХОВ
Фото Дмитрия СУХОДОЛЬСКОГО