Михаил Светин: Вот такой я один, ни на кого не похожий
Любимому артисту завтра исполняется 80 лет, но поверить в это совершенно невозможно
О своем юбилее, что грянет 11 декабря, Михаилу Семеновичу говорить совсем не хочется. И его можно понять. Артист молод душой: до сих пор остается максималистом, не теряет оптимизма, мечтает о новых ролях и по-прежнему безумно любит дело, которому посвящает себя без остатка.
Столкнусь с поклонниками
— Михаил Семенович, сколько уже лет вы не изменяете Театру Комедии?
— Тридцать. Мне предлагают18 декабря сделать творческую встречу, вечер в Большом зале нашего театра. Наверное, буду там отвечать на какие-то вопросы, может быть, даже спою. Как и что получится — не знает еще никто. Обычно мы такие встречи устраивали в Белом зале на шестом этаже. Там нас с поклонниками обычно сталкивают…
— Не любите поклонников?
— Поклонники — это приятно. Приятно и то, что мне за мое дело деньги платят. А ведь когда-то сам был готов платить за то, чтобы меня заметили…
Актеры в сериалах не те, да и режиссеры тоже
— Вы считаете, что ваша актерская судьба сложилась счастливо?
— Моя актерская судьба не похожа на многие актерские судьбы, она особая. Я вот такой один, не похожий ни на кого (скажем, на Ланового не похожий) Миша Светин.
— Но кинокарьеру вы сделали ничуть не хуже, чем Лановой…
— Да, мои любимые фильмы «Безымянная звезда», «Любимая женщина механика Гаврилова», «Сильва», «Дон Сезар де Базан»…
— Сегодня ленты с вашим участием составляют «золотой фонд» отечественного кино…
— Не все «золотой фонд», к сожалению, не все. Вот я снимался в новом «Золотом теленке» с Олегом Меньшиковым, Алексеем Девотченко, Дмитрием Назаровым. Так мы попали к режиссеру — молодой девочке. Три месяца я все добивался ответа на вопрос «кто, если не я, сыграет Паниковского?». Это же моя роль, и, если после Зямы Гердта я решаюсь на нее, значит, я понимаю, что делаю! Я киевлянин, знаю Крещатик как свои пять пальцев, мне все это близко, понятно… А мне говорят, что я буду играть старика зиц-председателя Фунта! Ну не хотел я его играть, но меня уболтали. На съемочной площадке сразу понял: это была така-а-ая халтура… Но я и роль Фунта подготовил, придумал много, а актера на роль Паниковского режиссер привезла из Омска (или Томска?). Я с ним диалог начинаю, хочу свои «придумки» в дело пустить, а девочка эта говорит: «Да вы просто зайдите, и все…» Или с Меньшиковым диалог у меня про «белые жилеты»: я ей рассказываю про одесскую публику, про время, про типажи, а она ничего не понимает… Потом, когда фильм вышел, я его посмотрел. Все, что я придумал, она убрала, уничтожила мелочи, которые были важны, вырезала целые куски и пустила на этих моментах крупный план Меньшикова. А там были такие, скажу вам, нюансы еврейского человека…
— А сейчас где-то снимаетесь?
— Отснялся в «Алых парусах» по Грину (название ленты режиссера Александра Стеколенко — «Правдивая история об «Алых парусах», 2010 г. — Прим. авт.). Я играл две роли: хозяина лавки игрушек, куда Ассоль сбывала отцовские пароходики, и продавца из лавки, где продавали ткань для парусов. Сыграл с удовольствием, но что получится, сказать трудно. Большинство многосерийников — это какая-то бесконечная жвачка, актеров в них снимают неинтересных, невыразительных, избыточно «простых», абсолютно неталантливых, убожественных… Не Меркурьевы и не Симоновы. Раньше яркая индивидуальность была условием для вхождения в профессию, а теперь нет ярких индивидуальностей. Теперь в актеры набирают тех, «кто живет рядом с нами», — в таких не влюбишься. А раньше? Николай Мордвинов, Алексей Грибов… Личности, харизма, обаяние! А теперь посмотрите, кто учит студентов в нашем институте театральном... Это вам не Кацман, не Зон…
Институтов не кончал
— Так вы что — прочите закат русской актерской школы?
— Не-е-ет. Пройдет это поколение. Будут другие. А потом начнут рождаться интересные люди. А как иначе. Не может все постоянно ухудшаться. Должна же быть остановка и должно же начаться улучшение. Мне кажется, что не может быть такого, чтобы эта серость была всегда. Я уверен, что изменится жизнь и будет что-то интересное.
— А вам никогда не хотелось самому набрать курс, выучить ребяток?
— Меня часто об этом спрашивали. Мы когда-то с Леней Каневским ехали из Киева в Москву поступать, но нас обоих не приняли в Вахтанговское. Он остался, договорился быть вольным слушателем и потом окончил вуз. А я так «институтов и не кончал». Так что я боюсь брать студентов: что я буду с ними делать-то? Ведь надо что-то рассказывать, объяснять, задавать… Это же такая ответственность. Да и не понимаю я сегодняшнего уровня нашей академии. И не могу представить, как бы я оставался с этими мальчиками и девочками на два, три, четыре часа работать. Справлюсь ли я с ними? А другие берут, не боятся испортить души. Это же остается потом с человеком на всю жизнь. Это же их воспитать надо…
такая жизнь дурная…
— Михаил Семенович, вы становитесь мудрее с возрастом?
— Я освоился, наверное, немножко. Понял, что такое кино, театр. Я ж приехал сюда киевским жлобом. А попал сразу в оборот к великим режиссерам, которые меня как-то заприметили. Меня же и Марк Анатольевич Захаров к себе приглашал, квартиру предлагал. Гончаров звал, обнимал-целовал… А я тогда, в 1977 году, как раз только первую квартиру в Ленинграде получил…
— Наверное, это предел мечтаний был в те годы?
— Конечно, но думаю, что я правильно поступил, оставшись в Ленинграде. Все-таки я и у Додина поработал десять лет, и Фоменко застал… Помню, как репетировал у Додина в «Доме» какого-то старика-пьяницу, а тут мне говорят, что Петр Наумович меня хочет видеть. Так я с ним тайно вел переговоры. Глупо, как всегда. Вот сейчас жизнь заканчивается, и я понимаю, как я глупо себя вел с Данелией, как глупо вел себя с Гайдаем, как недооценивал многих других… Вот и с Райкиным, который «выбил» для меня место ученика, спорил, ссорился с ним, говорил «да вы неправильно играете!». Вот такая жизнь дурная…
— Говорят, важно не избежать ошибки, а признаться потом себе в том, что совершил ее…
— То, что я поумнел немножко, не означает, что я старею: мне нет тех годов, которые мне приписывают, это техническая ошибка в паспорте (я его потом попрошу переделать). Просто за столько лет в театре — 52 года в общей сложности — вполне можно было поумнеть. А ведь меня и в институт-то театральный не брали, и в Киеве выгнали из оперетты из-за того, что, когда я выходил на сцену, зрители начинали визжать и хлопать. Тогда и было сказано первое «шо это такое?» в мой адрес…
— Интонацию прекрасно передаете, Михаил Семенович…
— А я таки хотел быть артистом с детства. Упрямо хотел. Насмотрелся фильмов чаплинских, впитал их в себя… Потом вот классик украинской комедии, режиссер Виктор Иванов, который снял фильм «За двумя зайцами» с Олегом Борисовым, это увидел. Усы чаплинские ко мне приложил и сразу, не сходя с места, сообщил: «Все! Будешь у меня в комедии сниматься «Ни пуха ни пера» в главной роли». И снимался, играл доктора такого маленького, который убегает на охоту… Так у меня там не только усики чаплинские, а и повадки сплошь чаплинские, походочка утиная… Может, и не Чаплин, а Карандаш (был такой клоун Румянцев). Но я специально-то этого не делал!.. Само в меня впиталось.
Счастливый человек
— Вы счастливый человек?
— Счастливый, счастливый! Я к этому и веду. Я — счастливый человек, потому что у меня все это есть, меня все знают, все обожают, хорошо относятся ко мне, гордятся мной. Ордена вот еще дают: я кавалер ордена Почета и ордена «За заслуги перед Отечеством». Я счастливый, хотя и очень несчастный. Не все понятно мне в этой жизни: я очень одинок.
— Но это, увы, судьба многих людей, которые отдают себя другим без остатка…
— Ой, я из тех, кто за компанию повесится, лишь бы доставить другим удовольствие, лишь бы не обидеть кого… А люди это чувствуют, хотя меня настоящего и не знают. Я-то не такой, как мои герои, которых я играю. Без фальши и лжи скажу: да, я готов служить зрителю до конца. Падаю иногда на сцене, как министр финансов в «Тени»…
— Наверняка есть люди, которые со стороны воспринимают вашу жизнь как легкую, неоправданно успешную…
— Эти люди мне обычно говорят: «Почему вы всегда улыбаетесь?» Ему, наверное, хорошо, думают. А я не могу не улыбаться: это у меня от мамы. Она улыбалась всегда и всем. А была простой женщиной, уборщицей. Есть такой анекдот про еврея, который упал с пятого этажа, встал, оглянулся и сказал: «Оп-па!» Вокруг же люди ходят…
Беседовала Екатерина ОМЕЦИНСКАЯ, фото предоставлены Театром Комедии
Важно: Правила перепоста материалов
