Мужчину-соблазнителя создала сама природа

30 сентября отмечался Международный день перевода. По этому поводу наш корреспондент побеседовал с Виктором Андреевым, известным петербургским поэтом и переводчиком. Однако разговор пошел вовсе не о переводах, а… об образе Дон Жуана.

30 сентября отмечался Международный день перевода. По этому поводу наш корреспондент побеседовал с Виктором Андреевым, известным петербургским поэтом и переводчиком. Однако разговор пошел вовсе не о переводах, а… об образе Дон Жуана. Виктор Николаевич — составитель двух антологий («Севильский обольститель» и «Игра со смертью»), недавно выпущенных в свет. 

Дон Жуан — национальный герой любой страны

— Виктор Николаевич, почему вдруг Дон Жуан? Да еще и целая антология, посвященная его не очень-то и моральной жизни. Зачем нам все это? Неужели российские читатели и читательницы прямо-таки спят и видят этого литературного героя?

— В вопросе чувствуется явная ирония. А иронией мы очень часто прикрываем свой страх перед чем-то или перед кем-то. В данном случае перед Дон Жуаном. А между тем мужчину-соблазнителя создала сама природа. Донжуаны были и есть в литературе, в искусстве каждого народа. Люди любой страны, несомненно, имеют полное право сказать: Дон Жуан — наш национальный герой.

Дон Жуан, Гуан или Хуан?

— У Пушкина в маленькой трагедии «Каменный гость» главного героя зовут Дон Гуаном. Не знаете почему?

— Придется начать издалека. В Россию Дон Жуан попал из Франции. По-испански его имя звучит как Дон Хуан. Человек с таким именем на просторах российской империи моментально станет объектом насмешек. Не случайно и Пушкин, автор трагедии «Каменный гость», назвал своего героя не Хуаном, а Гуаном.

— В этой истории с Дон Жуаном, Хуаном, Гуаном, обросшей легендами, ужасно много запутанного. Не пора ли раз и навсегда ее прояснить?

— Началось все в Испании, в XIV веке. В исторических хрониках упоминается рыцарь ордена Подвязки Хуан Тенорио. Он был придворным кастильского короля Педро Жестокого (1334 —1369). С Хуана Тенорио, который был повесой, пошла-поехала донжуановская легенда.

Рыцарь-гуляка пострадал за то, что пригласил на ужин... череп

— Она менялась со временем?

— Донжуановский миф возник из двух составляющих — из преданий о севильском обольстителе, а также из легенды о рыцаре-гуляке, который пригласил на ужин череп. За это рыцарь и пострадал. Эта легенда со временем трансформировалась: Дон Хуан стал приглашать на ужин статую командора.

— Знаем, знаем, ничем хорошим это тоже не кончилось…

— Да, конечно, но важно также отметить, что севильский соблазнитель был низвергнут в ад не за соблазненных им женщин, а за непочтение к мертвым.

— А хорошие Дон Жуаны попадаются в испанской истории?

— Не только Хуан Тенорио считается прототипом литературного персонажа по имени Дон Жуан. Многое в этом образе взято и от дворянина Мигеля де Маньяры (1629 — 1679), жившего в Севилье. Он тоже вел довольно-таки распутную жизнь. Но однажды ему привиделось зрелище собственных похорон. Это сильно впечатлило севильского дворянина, он покаялся, сделался набожным. И, желая окончательно замолить грехи, построил в Севилье больницу для бедных. Вот вам пример хорошего Дон Жуана.

Он соблазнил тысячу и трех женщин!

— Виктор Николаевич, я уже просмотрел антологию «Севильский обольститель». В ней представлены разные литературные жанры. Есть стихи, пьесы, народные песни (романсеро). Много философских эссе, в которых анализируется сложный характер Дон Жуана...

— Я бы посоветовал обратить внимание на пьесу Мигеля де Унамуно «Брат Хуан, или Мир есть театр». Унамуно, вероятно, единственный автор, кто счел нужным рассказать о детстве Дон Хуана. О той поре, когда он еще не был донжуаном. То есть он создал легенду о предыстории легенды.

— И что в итоге получилось?

— Получился любопытный парадокс: Дон Хуан становится донжуаном поневоле. Он — творение женщин, пожелавших увидеть в нем своего героя. Реального или вымышленного — в данном случае не суть важно.

— Огласите, пожалуйста, весь донжуанский список Дон Жуана!

— Если верить легенде (молве), то Дон Жуан соблазнил тысячу трех женщин.

— С ума сойти! Зачем ему такое количество?

— Сошлюсь на Рамиро де Маэстру. Он так характеризует Дон Жуана: «Он — игрок. Он играет женщинами. Он ни к чему не относится всерьез. В том числе и к своей собственной жизни. Игрок он потому, что его жизнь лишена смысла. И в любое мгновение он готов рисковать своей жизнью просто ради забавы. Но лучше все-таки из-за женщины».

Как Пушкин попал в испанскую пьесу

— Есть ли в антологии что-нибудь такое, что больше всего удивит российского читателя?

— Есть. Отрывок из пьесы Сальвадора де Мадариаги «Донжуанология, или Шесть Дон Жуанов и одна дама». Пьеса эта одновременно и смешная, и серьезная. Шесть Дон Жуанов — это фактически шесть авторов. Итак, в этой пьесе есть Дон Жуан Байрона, Мольера, Тирсо де Молины, Соррильи и… Александра Пушкина.

— Пушкин попал в испанскую пьесу?!

— Вот как выглядит появление нашего классика на испанской сцене. Слышатся тяжелые шаги, и входит Дон Гуан Пушкина. Он одет по-русски: в сапогах до колен, в широком армяке, в меховой шапке; за кушаком — две пистоли и огромная сабля. На лице Дон Гуана окладистая борода. Он останавливается в глубине сцены и, по-военному приветствуя присутствующих, громко щелкает сапогами. А вот и первые слова, которые произносит Пушкин в этой пьесе: «Я, господа, зовусь Иван Пушкинович Тенорьенко»…

— После таких слов трудно сдержать смех.

— Но в том-то и фокус, что наш пушкинский Дон Гуан очень быстро берет инициативу в свои руки и доказывает всем другим авторам свое первородство. Свой весомый вклад в мировую донжуанистику.

Человек не царь природы. Он — ее пасынок!

— Виктор Николаевич, вот вы составили еще одну антологию — «Игра со смертью» (коррида в испанской прозе, драматургии, поэзии). Тщательно отобрали тексты по выбранной теме. А сами-то вы хотя бы одним глазком видели настоящую корриду?

— Мой приятель Александр Черносвитов, живущий в Мадриде и возглавляющий там фонд «Пушкин», сводил меня однажды на корриду.

— И какие у вас ощущения от этого зрелища?

— Почти как у Маяковского. Я бы тоже, будь моя воля, дал каждому быку по пулемету на рога, чтобы они могли стрелять по публике.

— Почему столь радикально?

— Дело вот в чем. Можно, конечно, восхищаться мастерством тореро. Он действительно многим рискует, в том числе и собственной жизнью. Но у тореро есть шанс, а у быка нет. Бык обречен. Какую бы храбрость он ни выказал, сколько бы человек ни поддел своими рогами, все равно его прикончат. Живым с арены, и уж тем более победителем, бык никогда не уходит. Его в любом случае добивают.

— В чем же тогда заключается искусство тореро?

— В том, чтобы эффектно прикончить быка. Помощники тореро пикадоры сначала пускают быку кровь. А тореро в решающий момент должен вонзить свою шпагу в сердце быка, но непременно через холку. И умирающий бык эффектно падает к ногам тореро. Бывает, что тореро не попадает в сердце, бык все-таки движется, на месте не стоит, неудачным ударом тореро только разъяряет животное. И взбешенный бык может предпринять ответный шаг. Поддеть тореро рогами…

— Есть ли во всем этом какой-то глубинный архаический смысл?

— Точно не помню, но, кажется, на древнем, еще языческом уровне бык олицетворяет луну, а человек (тореро) — солнце. Жизнь и смерть взаимосвязаны. Есть еще и дополнительные смыслы. Сама Испания, если посмотреть на карту, напоминает растянутую бычью шкуру. Это что-то вроде метафоры: бурая шкура — суровая испанская земля.

— Значит, это после корриды вы не удержались и сочинили стихотворение в защиту быка? Оно тоже вошло в антологию. Можете процитировать отрывок?

— Он обречен, но жаждет смерти
Хоть одного из тех, кто здесь.
К нему приблизиться посмейте…
Он весь — и страсть, и злость, и месть…

— Почему месть? Месть — это же интеллектуальное чувство, неужели оно свойственно испанским быкам?

— Я считаю, что звери (и быки в том числе) гораздо умнее и честнее людей. Человек зря называет себя царем природы. Он не царь. Он — пасынок.

Беседовал Филипп СОМОВ, фото Алексея БАЛАКИНА