«Мы — как пожарные…»
Жители города выступают против строительства высотки на месте бывшего кинотеатра «Зенит». На Новодевичий монастырь наступают неказистые многоэтажки напористого инвестора… Проблем, связанных с новым строительством и разрушением культурных памятников в Северной столице, очень много.
Не утихают споры вокруг строительства в Петербурге «Охта центра». На днях Росохранкультуры направила в прокуратуру заключение по строительству небоскреба с претензиями к городскому правительству по принятому им положительному решению.
Жители города выступают против строительства высотки на месте бывшего кинотеатра «Зенит». На Новодевичий монастырь наступают неказистые многоэтажки напористого инвестора…
Проблем, связанных с новым строительством и разрушением культурных памятников в Северной столице, очень много. О них мы решили поговорить с Александром Кононовым, заместителем председателя петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), пригласив его на чашку чая в нашу редакцию.
— Александр, насколько Всероссийское общество охраны памятников, преемник советской организации, способно влиять на происходящее в городе?
— Общество — это та же самая организация, она продолжает действовать с 1966 года. Конечно, произошли законодательные изменения. Если в советское время был широкий круг полномочий — сейчас они сузились и за нами осталась очень небольшая, закрепленная в федеральном законе часть. Несопоставимы нынешние и те возможности, которые были в советское время, — как финансовые, так и организационные. Но исчезло и государственное вмешательство, что хорошо с другой стороны.
По поводу наших полномочий: например, когда в 2002 году принимался действующий федеральный закон об объектах культурного наследия, за нами осталось несколько позиций. В законе закреплено, что с ВООПИиК должны быть согласованы границы зон охраны. Мы получили в начале сентября прошлого года тот проект закона, который был подготовлен профильными городскими комитетами. Откровенно говоря, если бы он был принят в том виде, для города это была бы, с нашей точки зрения, катастрофа. Потому что фактически он оставлял все те дырки, которые застройщики активно использовали для работы в историческом центре. Удалось многое закрыть. Была очень большая и тяжелая работа, в том числе с комитетами по строительству, по инвестициям, с КУГИ. В результате закон получился, конечно, компромиссный, но многое удалось.
Впервые появились такие вещи, которых не было даже в советском законодательстве. Например, теперь у нас историческая застройка — до 1917 года — в зонах охраны запрещена к сносу независимо от того, является ли здание памятником.
— А как вообще проводятся экспертизы на аварийность, можно ли проконтролировать их адекватность?
— Это вообще больная для города проблема. Понятно, что это большие деньги и при желании можно купить экспертизу. Но, так как продолжают работать организации, которые заботятся о своем авторитете, можно заказать альтернативную экспертизу. И мы несколько раз такой возможностью пользовались. Например, в случае со зданием на Таврической, 45. Была уже экспертиза, говорящая о том, что здание аварийное, его необходимо расселять. Это было и понятно, потому что дом примыкал к строительству нового комплекса по Шпалерной. Мы сделали альтернативную экспертизу, и специалисты заключили, что дом в целом находится в нормальном состоянии. Районная администрация вынуждена была собирать согласительное совещание. Когда есть официальное заключение, против него очень сложно бороться, даже если есть стопроцентная заинтересованность инвестора.
К сожалению, у нас нет финансовой возможности поставить такую работу на поток, чтобы каждый раз, когда какому-то зданию в центре угрожают снос или радикальная реконструкция, мы могли подключиться. Точечно мы выигрываем, а в каких-то случаях не хватает рук, денег. Каждый год мы теряем несколько ценных для города зданий, но их могло бы быть гораздо больше. Мы стараемся осуществлять мониторинг по городу. Иногда не удается полностью охватить интересующие нас территории, потому что масштаб проблем гигантский. Помогают инициативные жители, это очень важная для нас обратная связь. Мы — как пожарные: все время бегаем и смотрим, где загорелось, чтобы успеть защитить.
— А что может сделать рядовой житель, который идет по улице и вдруг видит вокруг старинного здания высокий забор? Как ему узнать, что происходит?
— По закону любой гражданин может обратиться в госорганы — и его обязаны проинформировать. Но ему могут дать чистой воды отписку. С нами сложнее. Во-первых, мы хорошо понимаем, как реально по закону должно быть. У нас в ВООПИиК несколько человек входят в совет по культурному наследию при правительстве Петербурга. Эту площадку мы тоже используем, чтобы отстаивать свои позиции. Самые печальные проколы — это когда не знали, поздно подключились. Если мы вовремя отследили, чиновники, как правило, еще поостерегутся влезать в скандальную ситуацию.
— Сейчас очень многие подают заявки на повышение высотности зданий и аргументируют их довольно странно. Почему это происходит, если по закону единственным аргументом в таком запросе может служить неблагоприятный участок для строительства?
— К сожалению, «Охта центр» открыл плотину, фактически дал всем остальным, кто хочет ну не 400, а 120 метров высоты, шаблон, по которому можно получить разрешение. Потому что если комиссия принимает решение, исходя из заявки, где написано: «Мы не можем реализовать проект на этом участке, потому что он ограничен по площади», — то теперь так пишут все. Или: «Мы не можем выполнить высотный регламент, потому что это не соответствует экономике нашего проекта». Высотка у Чесменского (на месте «Зенита») запросила больше 100 метров, хотя у них отклонение и так было дальше некуда. А теперь они хотят 125, и так далее. Статья Градкодекса не является мощным препятствием, если объект высотного строительства не попадает в зоны охраны. И чем дальше от центра, тем у нас возможностей повлиять меньше.
— Уж ладно чиновники, но с архитекторами-то что в нашем городе происходит?
— Начиная с середины 50-х годов, после известного постановления партии об «излишнем украшательстве» в архитектуре, была полоса в тридцать с лишним лет, когда архитекторов загнали в жесткие рамки. Надо было обладать очень большим талантом, чтобы творить в таких условиях. Выбились единицы, «погибло» целое профессиональное поколение. Плюс — абсолютно утрачено умение строить в среде. Потом вдруг архитекторы в 90-е годы, получив абсолютную свободу, почувствовали себя фигурами номер один. К сожалению, не у всех есть уважение к архитектурному наследию. Есть наиболее раскрученные архитекторы, к которым идут заказчики, молодых имен не появляется. Это как раз те, кто в конце 80-х годов понял: «Мы станем богаты, известны, принесем новую архитектуру, и все будут говорить, что это была эпоха, когда творили мы». Это опасный процесс, и сегодня только внутреннее самоограничение играет здесь роль.
— Можно ли утверждать, что ситуация с охраной памятников в Петербурге намного хуже, чем в европейских городах?
— Европа очень разная. В Берлине — немало агрессивных проектов, то же самое — в Лондоне. Есть Прага, Рим, Венеция, которые держат жестко ситуацию. Мы Европе очень во многом проигрываем, но если не по европейской шкале сравнивать, а по российской, то в провинции сейчас вещи вообще происходят очень страшные. У нас здесь есть СМИ, которые в той или иной степени могут отстаивать общественные интересы. А в глубинке иногда местная администрация настолько контролирует все пространство, что памятники исчезают просто десятками и никакого скандала не возникает. При всем том, что мы все ругаем КГИОП, — это профессиональная организация, которой во многих регионах нет вообще. Это трудно представить, но в некоторых регионах, допустим, в отделе культуры есть только два сотрудника, которые отвечают за соответствующее направление.
Александр Кононов про...
...Митрофаньевское кладбище
— Кладбище в исторических границах составляет примерно 10 процентов от территории всей Измайловской перспективы. Площадь его 48 гектаров — это православное, лютеранское и старообрядческое (Громовское, оно единственное пока сохранилось). Вообще-то по закону на месте бывшего кладбища может быть только парк. Нас пригласили в КГА. И происходит такой странный разговор. Нам говорят: «Ну, вы возьмите гектар: поставьте памятный знак, сделайте садик». Но нам лично ничего не нужно! А строить в том месте — аморально: там похоронены 200 тысяч человек (по самым скромным подсчетам). Они хотели всех эксгумировать и перезахоронить. Как раз образовался Митрофаньевский союз — общественная организация потомков лиц, похороненных на кладбище, там огромное количество известных людей, Головины например. Организовали выезд всех профильных комитетов с представителями районных администраций, похоронной компании и всех религиозных общин. Пришли на Громовское старообрядческое кладбище. А по плану пробивка дублера Московского проспекта идет прямо через ворота Громовского кладбища, которые вообще-то — объект культурного наследия. Спрашиваем: куда дальше? Представитель ГУП «Ритуальные услуги», человек простой, говорит: а вот по этим могилам, дальше вот по тем. И председатель КГА Юлия Киселева приняла верное решение — делать государственную историко-культурную экспертизу. Сейчас она завершается, скоро будет известен результат.
...Блокадную подстанцию
— На участке за Цирком хотят снести блокадную подстанцию и на ее месте построить очередной отель. По проекту должна быть семиэтажная гостиница с подземным паркингом. Это та территория, где в принципе новое строительство невозможно вообще. Поэтому они пытаются выдавать это за реконструкцию. Якобы они реконструируют здание подстанции, которое превращается в семиэтажный отель. Закон, к сожалению, позволяет вот так поиграть терминологией. Мы тщательно анализировали все законодательные лазейки, как они могут это сделать. В законе о режимах зон охраны мы прописали четкую позицию, что в охранной зоне, если реконструкция происходит, она происходит в существующих габаритах. Вписать семиэтажную гостиницу в эту подстанцию невозможно. Они приходят на общественные слушания и рассказывают всякую ерунду: мы мемориальную блокадную доску снимем и повесим в вестибюле. Жителей, может быть, убедить и не удается. Но по крайней мере мы знаем, что есть четыре дня, в течение которых участник слушаний должен отписать замечания к протоколу общественных слушаний в администрацию, а потом заявления в прокуратуру, КГИОП и КГА. В результате таких обращений минувшей весной данный проект планировки и межевания погиб. А 1 октября застройщики опять вышли на слушания, кое-что поправили, но все равно главное осталось — семиэтажную гостиницу никуда не спрячешь.
...Бывший кинотеатр «Баррикада»
— «Баррикада» — пример, когда у заказчика денег достаточно и самоограничения никакого. И тогда над четырехэтажным зданием — памятником XVIII — XIX веков появляется — на уровне шестого этажа — плавательный бассейн. Если быть разумным человеком, такого себе представить нельзя. А начинаются разговоры: «Где написано в законе, что бассейн над памятником XVIII века нельзя?» В законе действительно про бассейн не написано, потому что его составляли люди в основном здоровые.
...Дом Рогова
— Еще один характерный для меня пример — дом на углу Загородного и Щербакова переулка, прямо возле станции метро «Достоевская». Там два уникальных соседних дома пушкинского времени — дом Дельвига и дом Рогова. Дом Рогова совсем недавно совет по культурному наследию рекомендовал в региональные памятники. Лицевая часть — охраняемая. За ней предполагался бизнес-центр класса «А», подземный паркинг. Естественно, это здание хотели снести. Но ВООПИиК заказал альтернативную экспертизу, она показала, что здание не аварийное, КГИОП ее согласовал. Сейчас есть заключения двух авторитетных организаций, что они готовы выполнить укрепление и сохранение памятника. А по проекту инвестора этого здания не было, на этом месте возводился в тех же габаритах новый объект, за которым начинался семиэтажный бизнес-центр. Бизнесмены оказались в этой ситуации отчасти заложниками того, что в свое время им госорганы все согласовали. Нынешние собственники купили этот проект уже со всеми согласованиями. Я им сочувствую по-человечески: они хотели что-то реализовать, мне, может быть, это не нравится как горожанину, но юридически они — владельцы. Наша позиция — стройте, но сохранив памятник. В результате проект остановился и третий год уже стоит, потому что юридически для инвестора выхода из этой ситуации нет, памятник сносить нельзя. А на приемлемый компромисс застройщик почему-то не идет.
...Петербург в ЮНЕСКО
— Сейчас статус Петербурга как объекта всемирного наследия ЮНЕСКО позволяет в какой-то степени удерживать ситуацию. Поэтому очень опасно то заявление, которое Валентина Матвиенко сделала, когда встречалась с Дмитрием Медведевым на заседании Совета по культуре и искусству при президенте, — мол, почему бы нам не пересмотреть нашу заявку в ЮНЕСКО, зачем нам такой большой объект, почему бы нам его не подкорректировать. Дело в том, что уже когда в Генплан в 2005 году закладывались границы охранных зон, была сделана страшная вещь: граница охранной зоны 1988 года, которая легла в основу нашей заявки на объект всемирного наследия, была скорректирована так, что теперь это две близкие по площади зоны — охранная и зона регулируемой застройки. Я не понимаю, как можно логично обосновать новые границы охранной зоны: теперь Невский проспект от Дворцовой площади до Литейного — это охранная зона, а за Литейным вдруг что-то такое происходит, и это уже не охранная зона. Коломна вся оказалась в зоне регулируемой застройки. Это все уникальный градостроительный ансамбль. Он составляет меньше 10 процентов от мегаполиса — ну оставьте вы его в покое! Поэтому, если мы реально встанем, как администрация предполагает, на рельсы принципиальной корректировки границ объекта всемирного культурного наследия, все, что было до этого, покажется нам цветочками. ВООПИиК будет решительно против.
Фото Натальи ЧАЙКИ
