Мы услышим ангелов, мы увидим небо в стразах
Бурная деятельность Русского музея очень оживила петербургский август, традиционно считающийся «мертвым сезоном» в культуре. В корпусе Бенуа Русского музея открылась выставка «Небо в искусстве».
Бурная деятельность Русского музея очень оживила петербургский август, традиционно считающийся «мертвым сезоном» в культуре. В начале месяца прозвучал «Гимн труду», а сегодня уже приглашают подняться в небеса.
Кураторы очень старались, чтобы зритель не переутомился, пытаясь постичь философское, символическое значение небесной стихии в русском и советском искусстве. Они превратили выставку в парк аттракционов, где посетитель может расслабиться и развлечься.
Коллекция Русского музея столь богата, что позволяет делать выставки практически на любую тему. Картины, висящие в постоянной экспозиции или томящиеся в обширнейших фондах, можно перетасовывать, как колоду карт, складывая из них разнообразные пасьянсы. Но справедливости ради надо сказать, что в этот раз кураторы выставки не просто перетаскивали картины из одних залов в другие. Потому что классическому искусству отвели лишь один зал — причем самый последний. Евгения Петрова, замдиректора ГРМ по науке, пошутила, что «выставку перевернули с ног на голову». И начинается она с работ наших современников, а классики лишь ставят точку.
Шагнув в первый зал, сразу наталкиваешься взглядом на огромный экран, на котором — голубое небо, а в нем — облака, плывущие по своим загадочным делам.
Даже дела небесные не обошлись без политики. Под самым потолком парит картина Алексея Каллимы «Женская сборная Чечни по прыжкам с парашютом» (2008).
Под чеченскими спортсменками — большие цветные фотографии бывшего пресс-секретаря Бориса Ельцина, а ныне дипломата Сергея Ястржембского, давнего друга Русского музея.
Фотографии, кстати, так себе, слишком глянцевые и пафосные.
Возвышенное отношение к небесной стихии — самое распространенное, но не единственно возможное. Об этом хулиганская картина митька Виктора Тихомирова «Мужчина созерцает небесные светила». До боли знакомый сюжет — мужичок решил справить малую нужду в лесу, а во время процесса любуется вечереющими небесами.
Второй зал — это то небо, которое видим мы, жители мегаполисов. Это небо израненное, исколотое шпилями, исцарапанное небоскребами, даже в ясные дни замутненное выхлопными газами (Валерий Леванидов. «Москва. Юго-Запад», 1975; Сергей Шаблавин. «Небо над городом», 1988). И только в Петербурге пока еще сохранились панорамы, где небесная линия не тронута, но надолго ли?
Иногда небо можно отыскать и на самом дне.
Небеса, как ни странно, — порой очень хрупкая штука.
Еще один городской сюжет, очень знакомый петербуржцам, — квадратик неба, запертый во дворах-колодцах (Платон Петров. «Небо в колодце», 2009 — 2010; Анастасия Михайлова. «Небесная роза». 2004).
А работа Ивана Говоркова и Елены Губановой «Духовка», изображающая молодого человека, задыхающегося в полиэтиленовом мешке небесного цвета, — еще свежее воспоминание об адской жаре и смоге, которые пришлось пережить многим жителям России этим летом.
Один из самых увлекательных разделов выставки посвящен космосу. Зал напоминает планетарий. На стенах — фотографии, сделанные в космосе, предоставленные NASA, а в центре зала потрясающая видеоинсталляция японского художника Изуру Мидзутани «Слезы неба». Это похожая на фонтан большая чаша с округлым, вогнутым экраном, по которому бесконечно текут облака. Изображение приходит в движение от капли воды, падающей сверху.
Картины первого человека, вышедшего в открытый космос, дважды Героя Советского Союза Алексея Леонова «Первый выход в открытый космос» и «Где-то здесь возникло человечество» — не столько произведения искусства, сколько артефакты, уникальная возможность увидеть то, что со времен сотворения мира было скрыто от человеческих глаз.
Фото Михаила КУЗЬМИНА
Из первых рук
Эпиграфом к выставке может стать работа известного петербургского скульптора Дмитрия Каминкера «Небо в алмазах» (2010). Это сделанные из гранита покосившиеся буквы, из которых слагается слово «небо», усыпанные… Нет, не алмазами, а всего лишь стразами, купленными оптом где-нибудь на рынке в Удельной.
— Я делал эту работу не специально к выставке, скорее к 150-летию Чехова, — рассказал нашему корреспонденту Дмитрий Каминкер. — В «Дяде Ване» Соня говорит: «Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах…» Прошло сто лет. И вот оно, это обещанное небо! Я сделал его из гранита, потому что в России, на мой взгляд, небо тяжелое, гранитное. Алмазы, конечно, пришлось заменить стразами Сваровски.
