напоследок

Откровение св. Евлампия

Случилось так, что судьба соединила в одной точке пространства и времени мой велосипед, на котором крутил педали я, и автомобиль «ВАЗ-2106» вишневого цвета с оставшимся неизвестным мне водителем. И дальше судьба уже шла по накатанной и била меня так же, как героя шефнеровской «Сестры печали» била война. Только у него были окопы, танки и цинки без патронов, а у меня... Удар — я качусь по асфальту. Удар — я в травмпункте. Удар — я в приемном покое больницы... скажем, Св. Евлампия. Удар — я с наложенной гипсовой повязкой Смирнова-Вайнштейна лежу в палате травматологического отделения вышеупомянутого государственного учреждения здравоохранения. Со следующего удара я должен был быть в операционной. Но помешало... граканье. Врачи прилетели.
Все, без сомнений, люди приличные и одинаковые — стерильные костюмы, чистые руки, благообразные лица. Мне хотелось интеллигента, время от времени роняющего пенсне. Антон Палыч! Но такого не было. А эти только лечили:
— Вы знаете, у вас серьезная травма. Есть два варианта. Лечить или не лечить. Да, можно оставить так. Но руку выше плеча вы поднять не сможете, а с возрастом — остеохондроз, и вообще поднять не сможете. Да, да. Значит, лечить? Замечательно! Будем оперировать. И здесь у вас тоже есть два варианта. Первый — бесплатный. Это спицы. А знаете, спицы мигрируют. Поэтому вам очень долго придется ходить в тяжелом гипсе, и то нет уверенности, что все хорошо срастется. А второй — титановая пластина. И почти сразу после операции мы гипс с вас снимем. Вот, посмотрите на вашего соседа по палате. Будете ходить вот в такой замечательной ортопедической повязке. Но за пластину придется заплатить 20 тысяч. Брать будете?
Мне дали время подумать. Минут двадцать. Мол, надо операционный план составлять. Я вышел в коридор размять ноги. Тут-то и услышал граканье. У каждой палаты — купи пластину, купи пластину, купи пластину, купи пластину, 20 тысяч, 20 тысяч, 20 тысяч, операция, операция, операция, 20 тысяч, купи пластину, операция...
В общем, страх остаться в этой больнице оказался сильнее травмы (кстати, он подтвердился, когда у меня загнили ссадины, которые за торговлей забыли обработать, а также когда мне дали выписку с результатами анализов, которых у меня не брали). А врач, потеряв ко мне интерес, дожимал соседа-мотоциклиста, которому все оплачивало ОСАГО:
— К вам завтра подъедет менеджер с каталогом. Там много вариантов пластин. Но я советую дорогую не брать. За 20 тысяч, ну, может быть, за 25 вполне подойдет. Не больше. Договорились?
Дальше он продолжил. И это было откровением... св. Евлампия Гиппократу, если бы тот мог слышать.
— Да, кстати, у вас легкое сотрясение мозга. Но вам ведь надо быстрее прооперироваться, чтобы снять гипс и надеть ортопедическую повязку. Поэтому не говорите анастезиологу о том, что у вас голова болит. А то они очень уж придираются...
Самое мерзкое, что это — уже школа. Антитеза той, адептам которой нас приучали доверять с детства. А здесь... убеленный сединами завотделением — профессор, доктор медицинских наук, академик! Со своими пациентами — ой, вы знаете, как сложно к нему попасть! — разговаривает вполоборота. Он даже не глядит на них. Он снисходит. И эти одинаковые — его выпестыши. А на них благообразные маски, под которыми с мединститута учат скрывать цинизм.
Можно нашпиговывать больницы современным дорогущим оборудованием и наполнять стеклянные шкафы суперпрепаратами. Но без врачей, настоящих врачей, медицины у нас не будет.

Михаил ТЕЛЕХОВ