Оперу нельзя помещать на кухню

В новой «Русалке» в Михайловском театре будет много балета. Сам спектакль должен быть очень интересным: у нас ведь будет бассейн с настоящей водой, много будет перемещений, игры в прятки. Это даже шоу в какой-то мере, мистерия...

30, 31 октября и 13 ноября в Михайловском театре состоится премьера оперы Антонина Дворжака «Русалка». Корреспондент «Вечёрки» Антонина РОСТОВСКАЯ побывала на балетной репетиции (в опере много танцевальных сцен).

Сюжет оперы хорошо всем известен: Русалочка (Анна Нечаева, Татьяна Рягузова) обретает человеческий образ, но при всей красоте не может удержать легкомысленного Принца (Дмитрий Головнин). Его отбивает Княжна. Принц умирает, а Русалочка, простившая Принцу все, обречена на вечное одиночество.

«Девочки! У вас осталась правая нога, а у вас — левая!»

На сцене стоит рояль с подсветкой, за которым наигрывает мелодии тапер, вслушиваясь в «раз — и два — и стоп!». Балетная группа (одетая кто во что горазд) по-броуновски передвигается по сцене: кто-то учит движения, изысканно подпрыгивая в паре, кто-то медленно скатывается со сцены по пандусу вниз, точно рассчитывая место падения, кто-то разминается. На сцену, представляющую собой покатый квадрат с вырезанным в нем кругом (кстати, будущее озерцо), падает свет — то желтый, то фиолетовый, то пятнами, то бликами (импровизируют мастера по свету).

На фотопанно (картины наподобие «Мишек в сосновом лесу») с изображением высоких хвойных деревьев и лучами солнца, проскальзывающими сквозь них, отбрасывают гигантские тени проходящие мимо ассистенты, помощники, танцоры, вокалисты.

«Девочки! Завернулись! У вас осталась правая нога, а у вас — левая!» — доносится со сцены. По залу ходит режиссер Игорь Коняев и громовым голосом кого-то за что-то отчитывает по телефону: «Где гидравлика? Вы понимаете, что в уме артист репетировать не может?!» Все выше-описанное происходит под безразличный стук молотка: на сцену занесли и закрепляют подиумы. Может, для кого-то это и хаос, и неразбериха, а для них, людей, живущих сценой, — это нормальный репетиционный процесс.

«Я не хочу делать модно»

Во время репетиции удается побеседовать с Игорем Коняевым. Он то увлекается разговором, то вздрагивает и всматривается в балетную группу.

— Игорь, вы ведь первый раз сталкиваетесь с работой в опере-балете?

— Первый! Трудно, конечно, но интересно, о многом надо помнить, думать. Сейчас много технических репетиций. Нам надо проверить, как поднимается и опускается вся конструкция. Состояние мое — как обычно перед премьерой в любом театре: состояние приближающейся катастрофы (смеется). Должно что-то поменяться уже на самой премьере. В любом театре, когда дело подходит к выпуску, думаешь: «Боже мой! Неужели это когда-нибудь все соберется? Неужели все это будет работать и действовать?» Очень много разных составляющих.

— Что же с гидравликой?

— Налаживают... (Вздыхает.) Понимаете, это очень старинный театр. Он современный с точки зрения порядка, в который его наконец привели. Но по сути он остался старинным: современное сценическое оснащение очень сложно здесь сделать, в памятнике архитектуры! Переделка сценической коробки! Когда-то это было придумано: есть штанкеты на веревках — и привет! А теперь сцену нужно переоборудовать. В Михайловском это сложно. Нас спасают фотодекорации. И впервые здесь будут пользоваться механической гидравликой.

— Давайте, собственно, о режиссуре поговорим. Вы опирались на другие постановки «Русалок»?

— Конечно! Когда я посмотрел какое-то количество «Русалок», то понял, как я хочу ставить и как не хочу.

— И как вы не хотите?

— Я не хочу делать модно. А модно сейчас — минималистическое обытовление любой оперы, когда артист существует поперек музыки. И когда смотришь на него, думаешь: «Почему же он так немузыкален во всем?» Это кухонное существование в оперном театре для меня никогда не было убедительным. Даже когда я увидел «Кармен» гениального Питера Брука, меня это не убедило. Если тело артиста существует вне музыки, воспринимать это из зрительного зала очень тяжело. Мы ведь в жизни очень ритмичны! Наше тело живет музыкой, которая внутри нас.

Нетребко превосходна. А резиновая лодка — нет!

— А ритм у нас и у чехов совпадает?

— Это же славянская музыка! И эти славянские мотивы тоже диктуют нам свои условия. Но мы стараемся не идти за народным стилем. Мы делаем скорее фантастическую историю. Но что конкретно получится — сказать сейчас сложно.

— Видели клип на «Лунную арию» с Анной Нетребко на надувной лодке?

— Видел! Это как раз немецкий минимализм: посадить актрису в резиновую лодку и пустить ее под луной. Нетребко — превосходна. А резиновая лодка — не очень.

— По Дворжаку «Русалка» — это лирическая сказка...

— Не лирическая, но сказка! Даже если бы артисты ходили в костюмах от Hugo Boss, для меня это все равно была бы сказка. Персонажи ведь — Баба Яга, Водяной! Здесь есть мистический аспект, завязанный на языческих мотивах. Это трагическая сказка. Лирической можно назвать разве что музыку...

— Актуальная история на сегодня?

— Трагические истории всегда актуальны. К сожалению, жизнь никогда нам не предлагает чего-то очень веселого (смеется)... Ни Русалка, ни Принц не останутся в живых, я не могу переписать либретто. Принц умирает, а Русалка погружается в смертельное одиночество. Она еще и должна нести смерть людям по Дворжаку, должна быть могильным болотным огоньком! Но наша Русалка — почти святая. Она отказывается от мести, прощает Принца.

Сейчас мало людей, которые способны любить

— Русалка по-русски?

— Дело не в национальности. Каждый человек может быть разным. Человек способен к любви и сопереживанию, это данность! Если любовь из сердца вырвать, то ничего, кроме зла, конечно, не останется. Счастлив тот, кто умеет любить.

— Русалка же не стала от этого счастливой?!

— Пройдя весь трагический круг испытаний, которые она выбрала себе сама, она простила! Прощение и сострадание человека очищают. И эти эмоции важны в театре, в этот момент происходит гимнастика души. Я удивляюсь, что на спектакль «Похороните меня за плинтусом» люди ходят, что это нужно! Я радуюсь этому! Ведь молодежь иногда говорит: «Не надо нас напрягать!» Они хотят превратить жизнь в сплошной праздник.

Атмосфера спектакля — сказочная, даже киношная

— Костюмы очень оригинальные, есть в них что-то инопланетное даже, — рассказывает Мария Литке, исполнительница роли Княжны (соперницы Русалки). — У меня красное платье с открытым лифом, корсетом, будет еще большой парик. У Принца — синий приталенный плащ, тоже с париком: все будут в париках и головных уборах. Грим тоже хотели сделать авангардным.

Атмосфера спектакля сказочная и немного даже киношная. Мой образ плакатный — героиня изображает зло без нюансов. Это не Амнерис, моя героиня наказывает Принца за то, что он не уделил ей достаточно внимания. Ее самолюбие уязвлено. Я раньше не играла таких острохарактерных ролей. Сам спектакль должен быть очень интересным: у нас ведь будет бассейн с настоящей водой, много будет перемещений, игры в прятки. Это даже шоу в какой-то мере, мистерия... И в спектакле играет большую роль балет. Вокалисты — озвучивают, а все внутренние переживания отражаются в пластике балета. Даже идеал Принца будет изображаться силами балета!