Под бочок к гению или в мемориальный парк?

«Вечерний Петербург» неоднократно обращался к этой важной и очень непростой теме. Мы рассказывали о состоянии кладбищ, о проблемах сферы ритуальных услуг. Нашему корреспонденту удалось узнать, какие новшества предполагаются в кладбищенском деле.

«Вечерний Петербург» неоднократно обращался к этой важной и очень непростой теме. Мы рассказывали о состоянии кладбищ, о проблемах сферы ритуальных услуг. Нашему корреспонденту удалось узнать, какие новшества предполагаются в кладбищенском деле.

Всем места хватит

Дефицита мест захоронений в Петербурге нет, говорят представители городского комитета экономического развития, промышленности и торговли — именно это ведомство исполнительной власти занимается сферой ритуальных услуг.

— Проблема решена на 10 — 15 лет вперед, — уверен Дмитрий Кобицкий, заместитель председателя комитета.

В нашем городе в год свою кончину принимают приблизительно 60 тысяч человек. При этом в Петербурге доля кремации умерших — более 60% от общего числа. Это самый высокий показатель в России, в среднем по стране кремируют около 9% покойных.

Руководители ритуальной отрасли смотрят в ближайшее будущее с оптимизмом — если, конечно, уместно говорить о подобном настрое при упоминании печальной темы завершения человеческого бытия.

Для города места погребения — это в первую очередь индустрия, поэтому эмоции остаются за рамками бизнеса.

— Кладбища — это сложный инженерный комплекс, обеспечивающий защиту живущих от пагубного влияния на окружающую среду, — говорит Владимир Родькин, начальник отдела ритуальных услуг комитета экономического развития, промышленности и торговли.

Исторические пустоты

Город расширяется и прирастает новыми площадками для захоронений, но при этом внутренние — старые исторические кладбища — являют собою места запустения и заброшенности. Виной тому советская история.

— Революция, коллективизация, война — все это уничтожило данные о массе захороненных, — объясняет Владимир Родькин. — Многие кладбищенские книги, особенно по довоенным захоронениям, просто исчезли или пришли в негодность, истлели сами бумажные носители. Затем, в блокаду, бомба попала в единый архив ленинградских кладбищ.

Даже мало кто из коренных петербуржцев знает, где похоронены их предки — то ли на Волковом, то ли на Смоленском... Но Смоленское кладбище закрыли для погребений еще в 1937 году — подзахоранивать в родственные могилы запретили, цепочка прервалась, и впоследствии ухаживать за надгробиями стало просто некому.

Сейчас на Смоленском православном кладбище около 70 процентов могил признаны заброшенными. На соседнем Смоленском лютеранском запустения еще больше. Тем временем многие могилы представляют историко-художественную ценность. На этих кладбищах лежат великие люди.

Например, на Смоленском лютеранском находится могила старшего брата Альфреда Нобеля — Людвига Эммануиловича Нобеля и его жены Мари. Она в идеальном состоянии, и к ней протоптана тропа посетителей. Ее реставрировали представители бизнеса и общественности в память о Людвиге Нобеле — не только брате великого человека, но и основателе российского нефтепромышленного комплекса. Это и называется опекунством над могилами.

На Смоленском православном уже появились ухоженные могилы дореволюционных ученых, военных — о знаменитостях и основоположниках вспоминают вузы, различные общества, фирмы.

Заупокойные коммуналки

В Москве с делом опекунства двинулись дальше культурно-исторической плоскости. Год назад мэрия, озабоченная переполнением некрополей мегаполиса (ежегодно в столице умирают около 120 тысяч человек), решила «уплотнить» старые кладбища. Было принято постановление, по которому за деньги опекун приобретал бы заброшенное захоронение — с обязательством поддерживать его в достойном состоянии и с правом использовать затем старую могилу под последующие погребения по своей воле.

Критики проекта сразу же окрестили затею с уплотнением «коммуналками на кладбищах». Этическая проблема у идеи, согласно которой некто может разделить заупокойное ложе с партнером, на то согласие не дававшим, — реально существует. Конечно, приятно завалиться под бочок к принцу или гению даже на том свете, но что, если потусторонний мир все же существует? И стоит ли тревожить тени и духи?

Практичные московские власти сказали: ничего страшного, первый «квартирант» могилы, над которой взята опека, забыт не будет. Если на лицевой части памятника сохранилась его фамилия, опекуна обяжут перенести ее на тыльную сторону монумента.

Была бы мысль свежа...

Сейчас представители нашей ритуальной отрасли запускают пробные шары — не пробить, так прощупать реакцию публики на московскую инновацию. Недавно они обнародовали свой интерес к московскому опыту перед прессой города. Пресса согласилась: проблема пребывающих в забвении захоронений действительно актуальна. Впечатляют фотографии покосившихся крестов и гектары заброшенных, не пущенных в оборот похоронного дела земель.

Но почему бы не пойти и по другому, действительно мемориальному пути?

Взгляд на Смоленское кладбище не вооруженным коммерческим ракурсом глазом подсказывает — не столь уж велики для города эти площади, занимаемые остатками мраморных надгробий с полустертыми надписями в дореволюционной русской орфографии и ажурными решетками склепов.

Притом сами названия дорожек кладбища подсказывают происхождение могил — здесь хоронили по принципу землячества, работников самых разных, как бы сказали сейчас, отраслей, прибывавших на заработки в Питер. Также хоронили по ведомственному принципу. Была, допустим, площадка для погребений кадет Морского корпуса, других военных учебных заведений города. Площадки могил студентов определенных институтов. Все это известно и сохранено в исторических архивах.

Собственно, Смоленское кладбище и есть готовый памятник горожанам предыдущих поколений. Учившимся, строившим, жившим. Была бы мысль властей свежа — разбить бы им здесь особую мемориальную зону. И опекунство над ними брали бы не частные благотворители с сомнительной идеей уплотнения чужих могил, а конкретные российские территории либо те же ведомства. Разве не к пользе кадет нынешнего Морского корпуса им. Петра Великого было бы посещение парка памяти прежних кадет?

Давно назревший в городе вопрос: кто распоряжается у нас наследием прошлого? Способна ли сама ритуальная индустрия решать такие сложные историко-культурные задачи, которые, несомненно, находятся за рамками ее взгляда на кладбища как на инженерно-санитарные сооружения?

Между тем

Из 86 кладбищ Петербурга и его пригородов только на девяти возможны захоронения на свободных участках:

Ковалевское, Южное, Песочинское, Колпинское городское, Городское русское (Кронштадт), Новое городское (Петродворец), «Илики» (Ломоносов), Казанское (Пушкин), Павловское (Павловск).

Шесть общественных кладбищ принимают на погребение останки после кремации:

Малоохтинское, Казанское, Коммунистическая площадка Александро-Невской лавры, Колумбарий крематория и Поле памяти крематория, Тарховское (Сестрорецк), Свято-Троицкое (Ломоносов).

Фото Натальи ЧАЙКИ