Поэма о том, как движок влетел в салон

25 января будущего года на экраны выйдет новая картина Юрия Грымова «На ощупь». Уже разворачивается рекламная кампания. Лозунг «Новый фильм Юрия Грымова», по-видимому, должен говорить сам за себя.

25 января будущего года на экраны выйдет новая картина Юрия Грымова «На ощупь». Уже разворачивается рекламная кампания. Лозунг «Новый фильм Юрия Грымова», по-видимому, должен говорить сам за себя. Другая характеристика на плакате — «Кино нового поколения». Получается, 25 января мы войдем в какую-то новую эпоху, и кино Грымова будут смотреть какие-то новые люди, пока не сформировавшиеся и о себе не заявившие. Но готовые тут же объявиться, как только состоится премьера.

Об этом, наверное, и режиссеру Грымову было поговорить любопытно. Поэтому он встретился с журналистами в Балтийском информагентстве, продемонстрировал уже готовый рекламный ролик и вполне был доступен для вопросов.

Фильм, впрочем, остался в тени. Рекламный ролик не сильно приоткрыл над ним завесу тайны: ясно только, что речь в фильме пойдет о слепом юноше (его играет Антон Шагин) и его большой любви; что в фильме будут сцены смешные, а будут и напряженные; и что особенно удалась создателям сцена, где во время автокатастрофы двигатель машины влетает в салон и таранит водителя. Это снято рапидом.

— Мне, конечно, сложно рассказывать что-то об этом, — комментирует сам режиссер. — Я для того и кино снимаю, чтоб ничего словами не рассказывать. То, что может показаться вам слоганом, — «Кино нового поколения». Просто фильм сконструирован таким образом, чтоб лучше всего отображать день сегодняшний. В российском кинематографе очень мало картин современных. «Про вчера» или даже «про позавчера» — пожалуйста. А «про сегодня» — практически нету. Поэтому мы решили сделать кино зрительское, в стиле «Грымов-light». До этого мы снимали более тяжелые фильмы: «Казус Кукоцкого», «Чужие». А это более развлекательная вещь. Снимали в Москве и на Украине, но география нам не так была важна: нам хотелось, чтоб было красиво. Использовались всевозможные технические средства, также нового поколения: камера, например, которую не использовал еще никто в мире. Называется она «Фантом» и была разработана для НАСА. Мы ее поймали в Германии. Разрушения машин снимались с ее помощью. Два каскадера, которые снимались в сцене «влета» движка в салон, порезались осколками стекла по-настоящему, так что кровь, которую вы там видите, — подлинная. Эффект того стоил. Я думаю, что кто-нибудь будет себе это качать в компьютер из Интернета. Это же целая поэма про то, как двигатель влетает в салон.

Зрителю нужны спецэффекты; я к этому отношусь с определенным пиететом. И у нас совсем не применялась компьютерная графика. Так сегодня снимаются большие картины, которые могут себе это позволить. Как последний «Бэтмен», где все взрывы — настоящие, не нарисованные. Зато у нас ожидаются трехмерные рекламные плакаты, с голографическим изображением. В России такое прежде никогда не использовалось.

— Вы сказали о том, что фильмы в основном — «про вчера». Какие все-таки темы поднимаются в вашей ленте, которые позволяют ее назвать «кино нового поколения»?

— Это фильм про любовь. В самом широком смысле: деда и внука, отца и сына, мальчика и девочки... О любви вообще. Мы попытались рассказать трогательную историю о любви, не заводя в тупик людей с недугом, а, наоборот, выводя оттуда. Те послания, которые мы отправляем в зал, для меня важны. Поэтому мы снимали известных, прекрасных артистов: Антона Шагина, Александра Балуева, Валерия Баринова, Виталия Хаева.

— Вы считаете, о любви сейчас снимают мало?

— По-моему, да. А что, не так? Я стараюсь быть в курсе, но очень мало вижу фильмов просто о любви. А у нас — светлое кино, ироническая история. Ниша комедии, к сожалению, уже занята фильмами с тупыми шутками и дебиловатыми подростками в главных героях. Так что тут будет еще и возможность посмеяться, не поржать, а именно посмеяться. При этом я пытаюсь делать свое кино, независимое. Не путайте это, пожалуйста, с артхаусом. Независимое кино снимается вне зависимости от рынка, прокатных компаний и больших телеканалов. Джармуш, например. Он снимает то, что хочет. И я тоже счастливый человек: снимаю то, что хочу. Актеров беру тех, которых сам выбираю, а не тех, которых порекомендуют фокус-группа или продюсеры.

— Чем же это тогда не артхаус?

— Да у меня нету четкого понимания, что такое артхаус. Я могу себе представить хорошее или плохое кино. Бывает и хорошее коммерческое кино, бывает и совершенно бездарное, которое называют артхаусом. Зал скучает и засыпает. Все мои пять картин — разные, и я рад тому, что они находят себе зрителя и не останавливаются в продажах: показываются по телевидению, выходят на DVD.

— Возвращаясь к вашим актерам. Как у Антона получилось создать образ незрячего героя?

— Подготовка к фильму, год общения со слепыми — для меня это жизненное потрясение. Антон — очень глубокий артист, и я рад, что он этому уделил большое внимание. Антон много тренировался, например, останавливать взгляд, чтобы зрачки были неподвижны. Конечно, мы много общались с незрячими людьми. У нас были свои консультанты. Но поймите, кино не об этом, а о нас с вами. О том, что иногда мы не видим окружающий мир, который — прекрасен.