Помогите детской клинике!

Детская клиника костно-суставного туберкулеза, в которой делают сложнейшие операции, нуждается в помощи.

Четыре года назад наша газета рассказывала о плачевном состоянии детской хирургической клиники костно-суставного туберкулеза, занимающей старинный  двухэтажный особняк на 2-м Муринском проспекте и являющейся подразделением НИИ фтизиопульмонологии. (Для справки: НИИ фтизиопульмонологии — федерального подчинения, однако в его клиниках лечится много петербуржцев.) Публикация привлекла внимание городских властей всех рангов. Клинике публично пообещали много чего хорошего, в том числе торжественный переезд в новое, отлично оборудованное здание годика этак через три.

С тех пор прошло четыре года, и «ВП» снова в клинике на Муринском.

Когда смотришь на по-прежнему обветшалое здание клиники, создается ощущение, что были мы здесь вчера, а не четыре года назад. Да, это прекрасный образец дворянской усадьбы начала прошлого века, но пришедший в упадок за десятилетия после Великой Октябрьской революции. Облупившиеся колонны портиков, балкон без балясин, покосившиеся широкие ступени из гранита, облупленные стены (справедливости ради нужно отметить: зияющие дыры фасада ныне заштукатурены, и кирпичная  кладка теперь не сыплется на голову). Само собой, не восстановлен и павильон, который лет десять назад снесли из-за аварийного состояния несущих конструкций. В общем, как поется в песне: «Каким ты был, таким ты и остался…»

Денег на ремонт фасада за четыре года так и не нашлось.

Здесь лечат и «болезнь Квазимодо»

Если пройтись по палатам, то выяснится: маленьких пациентов привезли сюда со всех уголков страны — Пенза, Челябинск, Благовещенск, Тольятти, Архангельск, Набережные Челны… Так было и так будет. Аналогов клиники не существовало на территории всего бывшего Советского Союза. И клиника уникальна поныне. Правда, в «географию пациентов» внесли коррективу политические события. Дети из Средней Азии теперь здесь редкость. Не потому, конечно, что в южных краях исчез туберкулез. А потому, что целый ряд бывших соцреспублик получили самостоятельность и их граждане не имеют права на бесплатное лечение в России. Тем не менее число пациентов с каждым годом растет. Ныне в клинике ежегодно выполняют 300 — 350 сложнейших операций (что в три раза больше, чем при советской власти).

Особое беспокойство врачей-фтизиатров вызывают внелегочные формы туберкулеза — труднодиагностируемые, плохо поддающиеся лечению. Палочка Коха, обосновавшаяся, например, в костной ткани, способна превратить здорового человека в инвалида. Следствием перенесенного туберкулеза могут стать укорочение конечностей, паралич, образование горба. Квазимодо из «Собора Парижской богоматери», похоже, перенес именно костно-суставной туберкулез. Но и в наши дни этот туберкулез частенько диагностируется с запозданием (особенно в глубинке).

К сожалению, у маленьких пациентов поражения костей могут стать и следствием введения  вакцины БЦЖ (согласно статистике, частота серьезных осложнений после противотуберкулезной вакцинации составляет от 6 до 11 случаев на 10 тысяч привитых детей — и эти цифры вполне сопоставимы с аналогичными показателями европейских стран).

Основным методом лечения костно-суставного туберкулеза является хирургический. Во время операции костная ткань, «съеденная» палочкой Коха, заменяется на костный трансплантат. В дальнейшем, после курса реабилитации, к большинству пациентов возвращается великое благо — способность ходить, причем прооперированные дети ничем не будут отличаться от своих здоровых сверстников. Ну разве в геологи да в скалолазы их уже не запишут.

На врачей клиники родители маленьких пациентов разве что не молятся.

Низкий поклон петербургским хирургам

Зайдем в палаты. Они по-прежнему очень уж многоместные, без всяких удобств, со старыми жутковатыми кроватями (но ремонт в палатах теперь сделан вполне приличный).

Непоседе Магомету, кареглазому, с неправдоподобно длинными густыми ресницами, два годика с небольшим. Возможно, причина недуга — реакция организма на прививку. Мальчика привезли из Махачкалы.

— Ребенка прооперировали в июне, и у нас все будет теперь очень хорошо. Спасибо большое петербургским врачам! Здесь и врачи, и медсестры — все замечательные! — говорит мама Магомета Атия, сама врач по профессии.

Атия, как и другие родители, говорит, что первой реакцией, когда увидели здание клиники, был шок: «Я даже сначала заплакала, ну как тут можно находиться?»

Ей вторит Татьяна Владимировна, которая со своим восьмилетним сыном Антоном приехала из Челябинской области.

— Я многое перевидала, ко многому привыкла, поскольку из семьи военнослужащих и сама военнослужащая, — уверяет Татьяна Владимировна. — Но когда мы приехали сюда — я была в ужасе. Даже в Челябинске — и то палаты хоть и на четырех человек, но с удобствами. А что здесь, на Муринском, дети как бы второго сорта получаются?

По словам Татьяны Владимировны, Антона вылечить в далеком Челябинске не могли. Даже не стали и начинать, прямо сказали: «Ваша надежда одна — Питер». И они приехали в Петербург. Антон тогда мог либо стоять, либо лежать. Сидеть был не в состоянии. В сентябре ему сделали операцию, и теперь мальчик не только ходит, но и по парку бегает.

— Я здешним докторам ноги бы вымыла да ту воду выпила бы. Не сочтите за богохульство, но вода эта была б святая. Чудеса они делают: таких тяжелых детишек спасают! — говорит Татьяна Владимировна.

Кстати, о родителях. Клиника по-прежнему не имеет никакой возможности их где-то разместить (хотя в свое время велся разговор о снятии какого-либо общежития или иного жилья). А ведь зачастую у родителей нет денег, чтобы, вернувшись домой, снова приехать за уже прооперированным ребенком. Да и как оставишь в чужом городе своего малыша, которому предстоит тяжелая операция?

Нет ни нового здания, ни денег на фасад старого

Отметим, что в клинике на Муринском лечат бесплатно. Так что денег за операции с родителей здесь не получают. Единственным источником финансирования является государство. Из федерального бюджета деньги поступали и поступают, но в ограниченном количестве. С городом ситуация печальнее.

Когда-то Валентина Матвиенко, еще будучи депутатом Верховного Совета, активно курировала клинику. Именно благодаря ей на Муринском тогда получили большой объем гуманитарной помощи медицинского назначения, о чем помнят поныне.

Осенью 2006 года была публикация в «ВП», после которой состоялся визит губернатора. Результатом было составление плана по спасению стационара. Администрация города пришла к выводу, что ремонтировать старинное здание нецелесообразно. Нужен новый корпус. Было решено, что помогут инвесторы. Предполагалась следующая схема: особняк на Муринском вместе с прилегающим парком, а также территория на Лиговском проспекте (на ней находится головное здание НИИ фтизиопульмонологии, которое построено полтора столетия назад) выставляются на торги. Потенциальный покупатель должен сначала отстроить два новых корпуса на Политехнической улице, по соседству с еще одним филиалом НИИ. Тогда бы весь институт был сконцентрирован на одной площадке. На все отводилось три года.

Как развивались события дальше, «ВП» рассказал Александр Мушкин, руководитель клиники костно-суставного туберкулеза, доктор медицинских наук, оперирующий хирург.

По словам Александра Юрьевича, почти год после публикации было тихо. Об инвесторах и строительстве нового корпуса как-то и позабылось. Правда, летом 2007 года на заседании в Смольном был принят проект о включении клиники в план уже реставрационных, а не строительных  работ. В 2008 году провели комплексную экспертизу здания (примерная стоимость предполагаемых работ была оценена в 15 миллионов рублей). В 2009 году ожидались эти самые работы. Но тут грянул кризис. Клиника федерального подчинения была вычеркнута из списка объектов.

Но все-таки за четыре года клинику ждали и благие перемены. Во-первых, за счет федерального бюджета частично отремонтировали внутренние помещения, даже маленький зимний сад сделали. Во-вторых, опять-таки на федеральные средства было закуплено дорогостоящее оборудование для диагностики и операционных вмешательств. Причем, как подчеркнул хирург Мушкин, оборудование высочайшего класса.

— Но нам жизненно необходима вторая операционная. А где ее разместить? — поведал Александр Мушкин. — Да и конечно, хотелось бы, чтобы наши маленькие пациенты лежали в хорошо оборудованных палатах. Это же дети, и лежат они у нас подолгу.

Не помешали бы игровая комната, комната для занятий (для школьников), библиотека. А заодно красивое постельное белье, новые подушки, одеяла, тумбочки — ведь нынешнее оснащение палат довольно убого.

Ну а маленьким пациентам и их родителям, конечно, совершенно неинтересно разбираться в ведомственных хитросплетениях. Федеральное ли, городское ли, и кто из начальства что обещал и как сдержал обещания. Им нужно не только качественное лечение, но и условия, не унижающие их достоинства.

Удобств в палатах нет, старые кровати производят жутковатое впечатление. Правда, сделали косметический ремонт.

Татьяна ТЮМЕНЕВА

Фото Натальи ЧАЙКИ

Историческая справка

Особняк на 2-м Муринском построен в 1913 году по проекту петербургского архитектора голландского происхождения Вильгельма ван дер Гюхта. Покупка участка земли и строительство здания финансировалось фрейлиной двора Верой Перовской, дочерью графа Бориса Перовского, генерала, члена Государственного совета, друга императора Александра II и воспитателя будущего императора Александра III. (Кстати, небезызвестная революционерка-террористка Софья Перовская приходилась графине Вере Перовской двоюродной племянницей.)

В 1913 году по инициативе графини Перовской здесь открылся приют для женщин и детей, страдающих заболеваниями опорно-двигательной системы. Сама графиня Вера Борисовна работала в приюте сестрой милосердия. Во время Первой мировой войны в здании приюта открылся лазарет для раненых. Он просуществовал до весны 1918 года. Затем особняк оказался в ведении Губздравотдела. В 1919 году было решено обустроить в нем медицинское учреждение для больных туберкулезом, требующих хирургического лечения.

Говорят, при царском режиме на территории клиники был пруд, в котором плавали лебеди. При советской власти сначала исчезли лебеди, а потом был засыпан и сам пруд.