«Сиротливый Запад»: Карамазовы по-ирландски
В Театре им. В. Ф. Комиссаржевской режиссер Виктор Крамер репетирует пьесу популярного современного драматурга Мартина МакДонаха «Сиротливый запад». Пьесы МакДонаха всего лет пять назад покорили сцены российских театров. Петербург не может похвастаться удачами в освоении МакДонаха, тем большего ждут от премьеры в Комиссаржевке.
В Театре им. В. Ф. Комиссаржевской режиссер Виктор Крамер репетирует пьесу популярного современного драматурга Мартина МакДонаха «Сиротливый запад».
Пьесы МакДонаха всего лет пять назад покорили сцены российских театров, тогда как весь мир уже давно выпустил на подмостки этих фриков, пьяниц и убийц — жителей маленькой деревушки Линэн, в которой происходит действие почти всех пьес модного ирландского драматурга. Петербург не может похвастаться удачами в освоении МакДонаха, тем большего ждут от премьеры в Комиссаржевке. Кому же, как не Крамеру — мастеру трагифарса, — ставить эту странную драматургию, в которой жесткий черный юмор вплетен в притчевые истории.
«Сиротливый Запад» — третья пьеса про обитателей Линэна, в ней в центре сюжета оказываются два брата — Вэлин (Сергей Бызгу) и Коулмен (Александр Баргман), которые живут в непримиримой вражде. Причины этой войны затерялись в далеком детстве, и уже невозможно установить, кто виноват и почему все началось. Поводом для раздоров становится все: пластмассовые статуэтки Богоматери, чипсы, виски, новенькая плита… В одном только братья проявили завидную солидарность — обоих мало волнует то, что один из них убил их собственного отца, а другой покрывает это преступление.
Эта история — про весь мир. И про Россию тоже
В этом съехавшем мире отец Уэлш (Денис Пьянов) — человек с «устаревшей» ценностной системой — предпринимает отчаянную попытку восстановить миропорядок и совершает самоубийство — закладывает свою душу, чтобы этим самым вынудить братьев относиться друг к другу по-братски. Удается ли ему это? Этот вопрос мы и задали режиссеру спектакля Виктору Крамеру.
— Мы не так наивны и не питаем иллюзий, что после страшного поступка священника двое братьев возлюбят друг друга, но они все-таки что-то почувствовали и на секунду остановились в своей вечной вражде. А для таких людей и для этого мира маленькая остановка — уже громадный шаг. Эта история имеет пусть слабенькую, но светлую перспективу.
— Вам кажется, что мир героев МакДонаха не беспросветен?
— МакДонах дает надежду — как говорится в этой пьесе, нам все равно лучше, чем мертвым, «потому что у нас есть хотя бы маленький шанс быть счастливыми.
— Вы думаете, эти уродливые персонажи-ирландцы похожи и на нас тоже?
— Мне кажется, что этот материал сегодня актуален для всех. Даже во мне самом достаточно того, что есть в этих персонажах. К сожалению, так сейчас живут большинство людей, эта история про весь мир, и про Россию в том числе. Конечно, не всем зрителям захочется сопоставлять себя с такими «героями», это естественная защита, многие не сознаются в том, что они — часть этого уродливого мира. МакДонах — как Чехов: считает, что он пишет комедии, но его пьесы — это стык смешного и страшного, как весь мир сейчас и существует.
«Прощай, жизнь», урод!
Мы присутствовали на репетиции третьей сцены пьесы. Эта сцена — решающая, потому что именно в ней братья в пылу ссоры признаются отцу Уэлшу, что один из них преднамеренно убил отца, а другой за молчание отнял у него наследство. Актера Сергея Бызгу непривычно было увидеть в роли отрицательного персонажа, но его собственное обаяние сообщило отталкивающему герою некоторую человеческую привлекательность. А отцеубийца Коулмен в исполнении Александра Баргмана получился злым мальчишкой-переростком, скорее смешным, чем отвратительным в своем желании быть крутым героем из дешевого боевика.
Происшествие, случившееся на репетиции, было вполне в духе МакДонаха и его текстов, похожих на детские страшилки: репетировали сцену, где Вэлин приставляет к груди брата ружье, требуя: «Скажи «прощай, жизнь», урод!» — «Прощай, жизнь», урод!» — с издевкой повторяет Коулмен, смело переставляя дуло к своему лбу, уверенный, что ружье не выстрелит, ведь он сам разрядил его. Сергей Бызгу нажимает на курок, и нас оглушает мощный выстрел, ответом которому становится женский крик: это завизжали перепуганные актрисы, сидевшие в первом ряду. Им вторил крик испуганного Бызгу, а потом завопили и все присутствовавшие в зале. Один только Баргман, как настоящий супергерой, спокойно отвел ружье ото лба и сказал, не повышая голоса: «Хорошо, что патроны холостые». Выстрел оказавшегося заряженным ружья надолго вывел из строя Сергея Бызгу, переживавшего свое «покушение» на коллегу, все охали и сочувствовали Баргману, который, не выходя из образа Коулмена, надменно убеждал, что ему не было страшно.
«Берите меня, лучше меня вы не найдете!»
Крамер продолжил прогонять сцену, а мы поднялись в гримуборную актрисы Александры Сыдорук, исполнительницы единственной женской роли в этой пьесе.
— Саша, говорят, ты сама попросилась участвовать в этом спектакле?
— Я люблю МакДонаха, и когда Виктор Моисеевич стал у нас репетировать «Сиротливый Запад», то мне, естественно, очень захотелось принять участие. Я пошла к ребятам — Сереже Бызгу и Саше Баргману — и спросила у них, правда ли, что Крамер ищет девочку на роль Герлин. Они сказали, что да, мол, никак не могут найти подходящую девчонку-пацанку. Я ответила: «Ну так это же я!» И они мне предложили показаться режиссеру. Из подручных средств я придумала себе костюм, и в таком виде пришла к Крамеру, сказав: «Берите меня, лучше девчонки-пацанки вы не найдете!» И хотя с моей стороны это был очень самоуверенный и почти хулиганский ход, Виктор Моисеевич взял меня…
«Я написал проповедь про трагедию в Москве. Но про Апокалипсис писать пока не хочется!»
Актер Денис Пьянов — настоящий «многостаночник», только две недели назад мы с ним разговаривали про его роль Мармеладова в «Тени Города» в Театре «На Литейном», а теперь встретились в Комиссаржевке, здесь у него центральная роль — отца Уэлша.
— Денис, а тебе, как человеку, трудно понять поступок твоего героя — то, что он совершил самоубийство, чтобы спасти двух уродцев?
— Я могу это понять, потому что Виктор Моисеевич предложил мне писать проповеди к каждой репетиции. Он хотел, чтобы я не играл пастора, а был им… И мне волей-неволей приходится каждый вечер открывать Библию, чего я раньше не делал. Это, безусловно, поменяло и меняет меня, и я чувствую, что по-другому начинаю относиться к людям. Я написал целую стопку проповедей, но самой запоминающейся стала речь, которую я не готовил заранее. В тот день, когда произошла трагедия в метро, я пришел на репетицию, и кто-то в театре об этом еще не знал. Я показал режиссеру написанную проповедь, но не стал ее читать, а просто взял и рассказал им про то, что случилось в Москве, и видел, что на всех это произвело сильное впечатление. Остальные проповеди я писал о том, что меня самого волнует: о любви, о жизни, о терпении, о грехе. Мне предложили написать об апокалипсисе, но про это писать пока не хочется…
Фото автора
