«Спасибо, жизнь, что была…»
Один их самых известных и значимых в России второй половины XX века поэт умер вчера в Москве на 78-м году жизни. Судьба его не была легкой, а жизнь — безоблачной, но все же ему выпала возможность дожить до старости и умереть в своей постели, а это не часто случается с поэтами. Не стало Андрея Вознесенского.
Не стало Андрея Вознесенского.
Один их самых известных и значимых в России второй половины XX века поэт умер вчера в Москве на 78-м году жизни. Судьба его не была легкой, а жизнь — безоблачной, но все же ему выпала возможность дожить до старости и умереть в своей постели, а это не часто случается с поэтами.
Так же не часто поэтам выпадают слава и популярность еще при жизни. Сегодня, когда поэзия не в чести, трудно поверить, что когда-то Вознесенский с легкостью собирал стадионы, а поклонников у него было едва ли не больше, чем у современных поп-звезд. И даже в последние годы правления Хрущева, когда поэт оказался в опале, его стихи не просто читали — ими бредили, их перепечатывали на машинке и переписывали от руки.
Да и как было не попасть в плен таких, например, строк:
Можно и не быть поэтом,
Но нельзя терпеть, пойми,
Как кричит полоска света,
Прищемленная дверьми...
В 1964 году был опубликован сборник «Антимиры», по которому в 1965-м в Театре на Таганке был поставлен спектакль. Эта постановка пользовалась огромной популярностью среди московской публики, в очереди за билетами на спектакль люди проводили ночи напролет.
На Таганке был поставлен также спектакль «Берегите ваши лица», снятый сразу же после премьеры.
Новый роман с театром начался в конце 70-х, когда на всю страну прогремела поставленная Марком Захаровым на музыку Алексея Рыбникова рок-опера «Юнона» и «Авось» с Еленой Шаниной, Николаем Караченцовым и Александром Абдуловым в главных ролях. А не так давно эта рок-опера, ставшая классикой жанра, была сыграна в 1000-й раз! К сожалению, уже без Караченцова и Абдулова…
Песни «Белый шиповник» и «Я тебя никогда не забуду» сошли со сцены в народ и до сих пор популярны. Так же, как и знаменитая песня Аллы Пугачевой «Миллион алых роз», на которую поэта вдохновила новелла Паустовского о любви Нико Пиросмани к одной актрисе.
Всего Вознесенский выпустил более 40 стихотворных сборников, в том числе «Взгляд», «Тень звука» и «На виртуальном ветру».
Он писал стихи до конца жизни, его талант не иссяк, так же, как и неподдельный, искренний, жадный интерес к жизни. Одно из последних стихотворений Андрея Вознесенского называется «Аська», но посвящено не женщине, а всем известной ICQ:
По-английски и по фене
Я секу.
Дай мне, боже, вдохновенья
ICQ.
В жизни тесно мне, наверно,
Босяку.
Выдам рифму поновее
Вашингтонскому Ваську.
Татьяна Юрьева, доктор искусствоведения, профессор, директор центра искусств им. Дягилева:
— Для нашего поколения поэзия Вознесенского была откровением. Он словно открыл нам «антимир», который был так не похож на тот, в котором мы жили. Я училась в 60-е годы в Академии художеств, когда нельзя было открыто признаваться в любви к его поэзии. Но мы, студенты, все равно бредили его стихами. Вечер поэзии Вознесенского в Политехническом музее в Москве я запомнила на всю жизнь! Он гениально владел аудиторией. А личная встреча с поэтом у меня была всего одна. Это произошло на приеме в американском посольстве в Москве, кажется, в 1979-м. Он сам подошел ко мне и заговорил. О чем говорили? Конечно, об искусстве! На прощание он написал мне на каком-то листочке бумаги несколько слов — я до сих пор храню эту его записку как воспоминание о потрясающем поэте и хорошем человеке.
Михаил Кузьмин, журналист, поэт:
— Можно ходить по грешной земле, но ощущать себя небожителем. Это, конечно, трудно, но Андрей Вознесенский был именно таким небожителем. Он ворвался в российскую поэзию в послесталинскую эпоху, когда люди только начинали распрямляться и ходить с гордо поднятой головой. Он распрямился раньше других. Нельзя выдавливать из себя раба по капле. Это надо сделать сразу и навсегда. А когда раб выдавлен, то поэт может отвечать за все на свете. Свободным человеком, вобравшим в себя и в свои стихи весь мир, и останется для нас поэт Андрей Андреевич Вознесенский.
Леонид Дубшан, литературовед:
— Лет двадцать пять, наверное, не заглядывал в его книги. Не потому, что забыл, — наоборот: потому что помнил его строчки как себя самого, еще школьника, прорвавшегося как-то на вечер журнала «Юность» в ДК им. Кирова и услышавшего его декламацию — динамичную, горячую, свингующую, с резкими перепадами от полнозвучия к шепоту:
Свисаю с вагонной площадки,
прощайте,
прощай, мое лето,
пора мне... —
— хватающая за горло и сейчас «Осень в Сигулде».
В его стихах было все, чем жило поколение, — воскресший пафос авангарда 20-х, помноженный на шестидесятнический пафос человечности, западническая экспрессивность и наша проникновенность:
…о родина, попрощаемся,
буду звезда, ветла,
не плачу, не попрошайка,
спасибо, жизнь, что была...
