«Став крестиком на ткани и меткой на белье...»

28 марта Иннокентию Смоктуновскому исполнилось бы 85 лет. Великий актер Смоктуновский, как известно, работал в Ленинграде. БДТ, «Ленфильм» — его места. Конечно, он должен был там оставить следы, приметы. Что-то должно говорить о нем. Костюмы, реквизит, его личные вещи, может быть. То, что помнит его прикосновение.

28 марта Иннокентию Смоктуновскому исполнилось бы 85 лет.

Великий актер Смоктуновский, как известно, работал в Ленинграде. БДТ, «Ленфильм» — его места. Конечно, он должен был там оставить следы, приметы. Что-то должно говорить о нем. Костюмы, реквизит, его личные вещи, может быть. То, что помнит его прикосновение.

Мы решили узнать об этих памятниках. Или нет, даже — памятках.

Времени до выпуска статьи оставалось не так уж много, поэтому я принялся обзванивать места, где могла найтись такая живая память об Иннокентии Михайловиче. И я был поражен тем, как мало осталось.

В БДТ мне неуверенно сообщили, что, кажется, был один стенд, посвященный ему. Не сами предметы — какое-то их отражение. А если говорить о костюмах — да, кажется, был один, в котором он играл в «Идиоте», а после перешел к другим актерам, периодически отправлялся на выставки, и сейчас трудно сказать, где он именно.

На «Ленфильме» примерно так же. Конечно, костюмы Симона Вирсаладзе к «Гамлету» где-то хранятся, но где именно — непонятно, и добраться сейчас до них сложно, в ближайшее время не получится.

Оставалось единственное место, и это был Театральный музей. Вот где мне сразу и определенно сообщили, что да — есть у нас костюм Иннокентия Михайловича. Причем тот самый, в котором он играл князя Мышкина — пожалуй, самую знаменитую свою театральную роль.

Я отправился посмотреть на этот костюм — не в сам музей на площадь Островского. В его фонды.

Они занимают сразу несколько этажей в доме на улице Графтио. На входе сидит охранник. На дверях в разные отделения фонда — домофоны. Перед тем, как воспользоваться какими-то экспонатами, необходимо отметить в особой учетной книге, кто, откуда, какие материалы и зачем поднимает. Строже, чем на оборонном заводе. Зато сами хранители фондов были не в пример приветливей своего строгого режима — они извинились за суровые правила и, желая, чтоб нам с фотографом было удобно, усадили нас в какие-то безумно красивые раритетные кресла — очевидно, тоже относящиеся к экспонатам.

В соседней комнате разъехались по рельсам тяжелые шкафы. Из них торчали какие-то кружева, рукава. Все это были чьи-то истории. Но нас сейчас интересовала всего лишь одна.

Сюртук, ботинки князя Мышкина.

Вот он, лежит на столе — костюм князя Мышкина. Серый шерстяной сюртучок с бархатным отворотом, какой-то весь незаметный, как прозрачный. На внутренней стороне — карман, по краю вышито латинскими буквами: «Smoktunovsky».

Еще — рубашка в складочках. На груди — заштопанные дырочки, не на самом видном месте, но заметные, когда борта сюртука распахиваются.

Отдельно стояли ботинки — из хорошей мягкой кожи, но на удивление тяжелые, с массивными подошвами, подбитыми гвоздями, с тупыми, будто срезанными, носками.

Достали манекен, повесили костюм на него. Получился такой импровизированный мини-памятник юбиляру: обычно-то бывают бюсты, а это получился какой-то человек-невидимка: без головы, без рук, без ног. Такое чуть юродивое смирение вполне в амплуа Иннокентия Михайловича.

— Это костюм премьеры 66-го года, где Настасью Филипповну играла Доронина, — рассказала хранитель отдела костюмов Галина Погудина. — Больше, к сожалению, у нас ничего нет. Раньше было принято: когда спектакль заканчивается — передавали реквизит музеям. Чтобы они хранились надежней. В театре ведь костюмы перешиваются, а в музее ничего с ними не происходит. Вот так он тут и существует.

— Он участвовал в каких-нибудь выставках?

— Конечно. Его часто берет Музей-квартира Достоевского для своих экспозиций.

— А как вы думаете, в каком состоянии костюм? Он ветхий?

— Он поношен, конечно. Но при этом вполне цел. Конечно, его уже никто не надевает — все-таки музейный экспонат. Но он не рассыпается.

— Значит, штопка на рубашке — это просто реставрация ветхих экспонатов или еще для спектакля задуманный дизайн?

— Наверняка это было намеренно сделано.

— А вообще вид костюма — такой нейтральный, монотонный — это какая-то театральная условность или достаточно точная копия одежды XIX века?

— Нет-нет, здесь все точно. Действие романа — это примерно конец 60-х годов. Сюртук сделан по моде, отстающей лет на десять — у князя Мышкина не могло быть более современного костюма.

Федор Михайлович ведь достаточно подробно все описывает, и художнику спектакля Маргарите Лихницкой было на что опираться. А эскизы вы можете посмотреть в отделе ИЗО.

Мы, конечно, попросились и туда. Смотрели на эскизы костюмов. Почему-то Мышкин там не очень похож на самого актера, хотя с краю листа уже приписано: «Смоктуновский».

Были в отделе фотографии, взглянули на фото спектакля ранней, 56-го, и второй, 66-го года, редакций. В ранней Смоктуновский совсем иной, надо сказать. Прическа у него не приглаженная, как на привычных нам фотографиях и съемках спектакля. Кудри вьются мелким бесом. А лицо — как-то темнее и гораздо мрачнее, чем поздний «светлый» князь Мышкин. Тут не просто «идиот», тут еще затаились внутри и припадки эпилепсии, и все мучения, которые достались князю.

А сильнее всего почему-то — эскиз к декорациям. Там грубовато, несколькими мазками, обозначен светлый силуэт. Ну конечно, это тоже Мышкин. Лица его не видно, и даже фигура смазана. Он как-то растворяется в пространстве.

То же, кажется, вышло и с Иннокентием Михайловичем. Он, как Мышкин, вошел в шум жизни: что-то сказал, кому-то улыбнулся, где-то изобразил «смиренного игумна Пафнутия», там даже забился в падучей — но в общем вел себя тихо. А вокруг него, не переставая, бушевала буря эмоций, восторгов и мнений.

И так же тихо он вышел, удалившись, растворившись. Забрал с собой чемоданчик с багажом — вот поэтому ничего теперь и не найти уже, кроме сюртучка.

А мы остались стоять в немой сцене, до конца не понимая, что же произошло.

Иннокентий Смоктуновский  работал в Ленинградском АБДТ им. М. Горького в  1957 — 1960 годах и затем — в 1966 году. Здесь он сыграл одну из своих главных ролей — князя Мышкина в спектакле «Идиот». Премьера «Идиота» в постановке Георгия Товстоногова состоялась в 1957-м, считается, что именно Товстоногов открыл Смоктуновского как актера.

В БДТ Смоктуновский был занят еще в двух спектаклях — «Кремлевские куранты» (Дзержинский) и «Иркутская история» (Сергей Серегин).

С «Ленфильмом» связана еще одна знаменитая роль Смоктуновского — это, конечно же, принц Датский в фильме Григория Козинцева «Гамлет». Эта роль поставила Смоктуновского в ряд ведущих актеров  мира.

Еще один адрес связан с памятью об Иннокентии Смоктуновском. Это дом № 75 по Московскому проспекту, в котором актер прожил с 1958 по 1971 год. Об этом сегодня напоминает мемориальная доска, установленная в 2005 году, к 80-летию знаменитого артиста.

Фото Натальи ЧАЙКИ

Экспонаты для съемки были любезно предоставлены фондами Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства.