Стихийный оптимист

Павел ЛЮБИМЦЕВ не меняет занятий — просто к старым прибавляет новые

В театральный Павел Любимцев поступил с первого раза, потому что решил — если не получится, значит, не судьба. Человек, совершенно не похожий на все наше телевидение — мало того что интеллигентный, да к тому же неагрессивный, — один из самых известных в стране телеведущих. Никогда не мечтал путешествовать — а объездил весь мир. А вот желанную, как много раз признавался, роль — мистера Пиквика — пока не сыграл, но все впереди…

— Павел Евгеньевич, вы — человек универсальный, в жизни вам пришлось много чем заниматься…
— Я не то чтобы меняю занятия, просто прибавляю новые, как бусинки на нитку нанизываю, — не отказываюсь от того, что делал раньше.
— А какой род деятельности приносит наибольшее удовлетворение?
— Наверное, надо начинать с того, что основная моя профессия — чтец, моя трудовая книжка — в Московской филармонии. Если задуматься о том, какими способностями меня одарил Господь Бог, можно выделить две: хорошую память и любовь к общению. И то и другое очень подходит чтецкому жанру. Пожалуй, это самая любимая моя работа, хотя, конечно, я от нее устаю: все труднее ездить по концертам. Но все равно не хочу бросать. Педагогическая работа тоже отнимает много сил и времени...
— Изменились ли студенты за те двадцать лет, что вы их наблюдаете?
— Смотря с какой стороны. Отношение к профессии не изменилось — трепетно к ней относятся и сейчас, есть на свете люди, которые хотят ей служить, ею заниматься. Есть и халтурщики, но они тоже всегда были. Вообще в театральные институты идет не худшая часть поколения — скорее лучшая. А вот уровень знаний очень сильно упал: нынешние дети, воспитанные на компьютере и телевидении, знают мало… а иногда вообще ничего не знают. А компьютер и телевизор — это жвачка для ума.
— Правда ли, что у вас нет компьютера?
— Правда. Необходимости не вижу. Информацию, считаю, черпать лучше из книг. А пишу ручкой.

Не работаю на телевидении, а делаю свои программы
— К современной цивилизации, конечно, относитесь скептически?..
— Цивилизация на уровне горячей воды и канализации — нужна. А все более крутое, как сейчас говорят, — по-моему, пошлость.
— В смысле?..
— Мережковский писал: пошлость — это то, что обезличено от постоянного употребления. В ход пошло — значит, пошло.
— Ну, не всегда, наверное! Ваши передачи популярны, люди их с удовольствием смотрят — а они не пошлые…
— Надеюсь… Думаю, к хорошему люди тянутся больше, чем к плохому, и, главное, они в общей массе гораздо умнее и лучше, чем про них думает начальство… особенно телевизионное.
— Как же вам удается с такими взглядами работать на телевидении?
— Когда мне говорили: «Вы работаете на телевидении!» — я всегда отвечал, что не «работаю на телевидении», а делаю свои программы. Кстати, вот сейчас моих программ в эфире-то и нет. На канале «Домашний» есть передача «Занимательные истории с Павлом Любимцевым», но она крохотная, даже в сетку телепрограммы ее не включают.

Нормальная катастрофа
— Передача «Путешествия натуралиста» была посвящена живой природе. А потом вы стали вести «Городское путешествие». Вместо живой природы — каменные города... Не чувствовали ли вы себя в какой-то мере обделенным?
— Нет, что вы! Переход не был чем-то насильственным. И живая природа, и городская жизнь — в русле моих общегуманитарных интересов, а еще туда входят история, литература, культурные традиции разных народов…
— Вам приходилось сниматься в сериалах. А вы их когда-нибудь смотрите?
— Нет, конечно. Я вообще мало смотрю телевизор — и времени нет, и реклама раздражает.
— А передачи, которые ведете?
— Да, свои передачи смотрю — не потому, что хочу любоваться собой на экране. Во-первых, мне интересно, что получилось, — при монтаже я не присутствую. Во-вторых, ищу ошибки.
— У вас есть награда «За образцовое владение русским языком в профессиональной деятельности». Но для вас, конечно, не секрет, что людей, способных грамотно писать и правильно говорить, становится все меньше. Вы относитесь к этому как к катастрофе или как к нормальному процессу?
— Это — нормальная катастрофа. Такого рода вещи бывали и раньше, просто для нас ужасно, что это происходит сейчас и с нами. И все-таки я не устаю верить в лучшее, я — стихийный оптимист. Все кажется безотрадным — но иногда, как сказано в пьесе «Тень», жизнь поднимает голову…
— В нашем городе начиналась ваша актерская карьера. А сейчас вы часто здесь бываете?
— В последнее время только по работе. Раньше, когда я работал в Ленинграде, писал письма маме каждый день, и она мне тоже — наши письма встречались в пути. Писем осталось очень много — я сдал их в РГАЛИ вместе со своей коллекцией театральных программок, теперь они там хранятся.
— Как же в РГАЛИ узнали про ваши письма?
— Их навел на меня Александр Ширвиндт. Они его донимали, он вспомнил про меня и сказал: «Я знаю человека, у которого точно есть то, что вам нужно».
— Не жалко было отдавать?
— Ой, я ничего бы не сохранил: у меня тогда мама умерла, я переезжал с одной квартиры на другую... Я спрашивал: неужели это интересно? А мне говорили: конечно, интересно, ведь сейчас ничего подобного уже нет…

Беседовала Татьяна КИРИЛЛИНА