То, что забвению не подлежит
8 сентября 1941 года вошло в историю печальной датой — началом блокады Ленинграда. Но есть еще одна дата — 8 сентября 1989 года — день, когда Музей обороны и блокады Ленинграда как птица феникс возродился из пепла и после долгого, казалось бы вечного, молчания открыл свои двери для первых посетителей.
И сегодня музейные работники отмечают этот день выставкой, которую назвали «Нам 20 лет», — такой своеобразный итог работы.
Блокадные реликвии — в музей
«В этом году мы отмечаем две даты — 30 апреля было 65-летие того еще, старого музея, и к этому юбилею мы приурочили специальную экспозицию, один из разделов которой был посвящен первому директору, Льву Ракову, а 8 сентября — в 20-летие возрожденного учреждения — мы изменили экспозицию, включив туда раздел о работе коллектива за последние два десятилетия», — рассказывает нынешний директор музея Анатолий Шишкин и добавляет: «Выставка сама по себе очень интересная!»
Кстати, «Вечёрку» с музеем тоже связывают блокадные экспонаты — в прошлом году, откликнувшись на нашу акцию «Соберем экспонаты для нового музея!», наши читатели передали много предметов блокадной поры — маскировочные шторы, вещмешок, посуду, медали, документы, фотографии, похоронки... «После того как вы объявили эту акцию, — поясняет Анатолий Александрович, — еще больше стало приходить тех, кто пережил блокаду, их детей и внуков — они продолжают нести в музей экспонаты».
Залы как вокзалы
У Музея обороны и блокады необыкновенная история. Во-первых, он размещался в Соляном городке, который строился в конце XIX века как специализированный музейный центр, чего нельзя сказать о других наших крупных музеях. Во-вторых, учреждение занимало целый квартал: на 47 тысячах кв. метров размещалось 37 залов, среди них 4 — огромные, как вокзалы... И когда во время войны внутри этих залов разместили военную технику, она замечательно вписалась. Но самое интересное, что с первых дней войны правительством было принято решение о сборе фашистской военной техники, которую еще до начала блокады выставляли на улицах и площадях Ленинграда, — всю ее потом и перетаскивали в организуемый музей.
«В Институте имени Лесгафта была создана учебная база из образцов военной техники для подготовки партизан, — вспоминает одна из опытнейших сотрудниц музея Ирина Муравьева. — И в Артиллерийском управлении не отставали — на полигоне также организовали свою выставку техники.
Словом, тот музей, который создавали в апреле 1944 года, собирался из этих выставок, с той только разницей, что в Музее блокады все это театрализовали».
Немецкий «апофеоз войны»
Театрализовал, или, как сейчас бы сказали, использовал спецэффекты ученик Малевича — художник Николай Суетин. Ему вместе с другими художниками удалось создать такой музей, о котором до сих пор ходят легенды. Рассказывали, что посетители, переходя из зала в зал, видели сквозь разбитые стены «квартиры», «улицу» во время артобстрела, даже часть трамвая, разбитого бомбой на Невском... А, к примеру, чтобы попасть в раздел партизанского движения, художники придумали вот что: они поставили между залами кусок фюзеляжа транспортного самолета и запускали туда группу. Люди садилась в этот самолет, который начинал крутиться, возникал почти настоящий гул, и ощущение было такое, что вы — в воздухе... Люди выглядывали в «иллюминатор» и видели, что подлетают к партизанскому лагерю... Тут самолет останавливался, «пассажиры» выходили на партизанскую поляну — деревья, шалаши, костер, — а в это время шел рассказ о партизанском движении.
А чтобы попасть в зал 41-го года, художники в переходе между залами сделали макет в виде разрушенного на Марсовом поле дома: через него можно было ходить, сверху что-то сыпалось — там была чья-то квартира... Словом, возникала полная иллюзия, что идешь по блокадному городу.
«Вот таких «фокусов» в музее было очень много. Самый большой — в зале трофеев. Там с передовой была собрана фашистская техника — пушки, самоходки, танки, — рассказывает Ирина Александровна. — Говорят, что попавшего туда человека охватывал настоящий ужас — мало того что его встречали пушки, так под потолком еще был подвешен настоящий советский бомбардировщик, а сбоку вдоль стены — по аналогии с картиной Верещагина «Апофеоз войны» — шестиметровая горка из простреленных немецких касок. Их два грузовика привезли, и было полное ощущение немецкого апофеоза войны... А зал Победы был оформлен в красно-белых тонах: там разместили красные флаги, белые бюсты командиров-героев — все это освещалось многочисленными цветными лампочками... Когда включали запись, сделанную 27 января 1944 года во время праздничного салюта — тогда были даны 24 залпа из трехсот двадцати четырех орудий, — народ просто падал. Все было на эффектах».
Музей ликвидировали, но сотрудники не верили
А потом по «ленинградскому делу» музей, который принимал до полутора миллионов посетителей в год, закрыли, арестовали директора Льва Ракова и приговорили его к 25 годам тюрьмы. Сотрудники до конца не верили, что их любимое детище ликвидируют, и все составляли тематико-экспедиционный план в надежде, что музей откроют. Но это случилось только в 1989 году. Группа энтузиастов — Наталья Баклан, журналист Ольга Смирнова, писатель Геннадий Черкашин, главный редактор газеты «Смена» Виктор Югин, одержимые идеей возродить музей, искали экспонаты, собирали средства, публиковали статьи в газетах — словом, заразили этой идеей весь город и добились того, что музей вновь организовали.
Ирина Александровна водит нас по еще монтируемой экспозиции и объясняет, что часть ее — рассказ о старом музее. Там фотографии залов, почетных гостей — Жукова и Эйзенхауэра. Есть подлинные знамена, а в витрине — пакетик гречневой каши, суп гороховый — то, что производили ленинградские предприятия в годы блокады, подлинные билеты на 500-й концерт Клавдии Шульженко, выступавшей с фронтовым джаз-ансамблем. Есть и сканированный дневник Тани Савичевой.
«А это — очень интересный экспонат. Случайно попался документ, в котором мелькнула фамилия Якобсон, — продолжает рассказ Ирина Муравьева. — А он был замом у Ракова, вместе с ним работал. И вдруг узнаю, что Якобсон был начальником агитмашины и написал о том, как погиб артист Театра кукол Деммени Михаил Дрозжин, который ездил с этой агитмашиной. Я обратилась в театр, и там нашлась кукла — бесценный экспонат — из спектакля «Юный фриц» по памфлетам Маршака, ее вы и видите в экспозиции».
«Героическая оборона города заслуживает увековечивания вашей памяти, и в вещественном выражении настоящий музей достойно осуществляет это», — написал в книге отзывов 15 августа 1945 года побывавший в музее Эйзенхауэр. А музейные работники добавляют, что это то, что забвению не подлежит.
Фото Натальи ЧАЙКИ
