В чем сила, брат?

До 30 октября Музей В. В. Набокова приглашает на выставку живописи Эдмунда и Ярослава Шклярских «Другие берега». Не ищите в творчестве братьев Шклярских ассоциации с набоковским романом: «берега» — это сами братья.

До 30 октября Музей В. В. Набокова приглашает на выставку живописи Эдмунда и Ярослава Шклярских «Другие берега».

Не ищите в творчестве братьев Шклярских ассоциации с набоковским романом: «берега» — это сами братья. Широкой публике, конечно, больше известен Эдмунд — лидер группы «Пикник». Его старший  двоюродный брат Ярослав — ученый, преподает в Горном институте, хотя в студенческие годы тоже увлекался музыкой и играл в рок-группе. Попутно оба брата долгие годы занимаются живописью, это первая их совместная выставка.

Отличить работы братьев не составляет труда. На картинах Ярослава действуют прозрачные люди, часто обозначенные лишь контуром: человечек играет солнцем-мячиком («К солнцу»), влюбленные плывут по небу на облаке («Встреча»), загадочные женщины лежат на лугах среди цветов, сидят на креслах или диванах — настоящие ли они, привиделись ли… Цвета — чистые, локальные, но совсем не яркие. Мир Эдмунда Шклярского — фантастический, сюрреалистический. В нем даже предметы сходят с ума: сбрендивший стол угрожающе шевелит ножкой-червяком («Безумие предметов»), а человек разлагается на составные части — нос, рот, глаз и ухо идут по дороге («Путешествие головы»). Впрочем, несмотря на разность манер, о живописи братья Шклярские никогда не спорят: «В творчестве бессмысленно спорить, — сказал Эдмунд в беседе с корреспондентом «ВП». — О музыке мы когда-то спорили, но это не приводило ни к каким результатам. А что касается живописи — каждый видит что-то свое. Один человек увидел что-то, а другой думает, что этого на самом деле не существует». Еще Эдмунд Шклярский рассказал, что его отец писал маслом, поэтому он в детстве начал пробовать — сначала на тряпках и мешках, и только потом перешел на холст. Выставлялся один раз в жизни — в Манеже несколько лет назад была выставка рисующих музыкантов. Спрашиваю: «Мне показалось, в ваших картинах довольно много древнеегипетских мотивов…» — «Да, это так. Как-то в детстве я попал в Эрмитаж с дядей, который приехал из Польши. Когда мы пошли в древнеегипетские залы, я попросил, чтобы меня вывели, мне стало очень страшно. Но впоследствии страх сменился очарованием». — «С культурой Древнего Египта вы знакомились только в музеях?» — «В Египте не был — и не хочу. Один советский египтолог рассказывал, что после поездки разочаровался. Лучше жить во власти своих представлений и не разочаровываться».

Ярослав называет себя по натуре лириком, причем светлым: «Темного ничего не люблю. Это я не про живопись Эдика, вы не подумайте! (Оба брата смеются.) В его творчестве я вижу много оптимизма, хотя другие его не видят…»

Татьяна КИРИЛЛИНА